"История Крестовых походов" - читать интересную книгу автора

Глава 5 ОККУПАЦИЯ ДАМИЕТТЫ

А теперь разрешите сообщить, что Всемогущий Господь был очень милостив к нам, когда спас от опасностей и гибели во время высадки, видя, как мы пешими сходим на берег, а нас атакуют конные враги. Господь также оказал великую милость, передав в наши руки Дамиетту, ибо в противном случае мы смогли бы взять ее, лишь уморив врагов голодом. В этом мы не сомневались, ибо именно так король Жан (Иерусалимский) взял этот город, лишь чуть больше чем поколение тому назад.

Тем не менее Господь мог сказать нам, как он сказал детям Израиля, — et pro nihilo habueraunt terram desiderabilem.[10] И что он сказал потом? Он сказал, что они забыли Господа, их Спасителя. И также мы забыли Его, как я коротко поведаю вам.

Но сначала я расскажу, что король Людовик собрал своих вассалов и попросил их помочь решить, как следует поделить добычу, захваченную в городе. Первым заговорил патриарх. «Ваше величество, — сказал он, — я думаю, что вам лучше всего сохранить контроль над запасами зерна, ячменя, риса и всего прочего, необходимого для поддержания жизни, чтобы вы могли обеспечивать город продовольствием. Я думаю также, вы должны объявить по армии, что все прочее добро под страхом отлучения от церкви должно быть доставлено в местоположение легата». Это предложение получило всеобщую поддержку, но тем не менее общая стоимость добычи, доставленной легату, не превышала шести тысяч ливров.

После того как все было собрано, король и сеньоры послали за Жаном де Валери, который был известен как мудрый и достойный человек. «Мессир Валери, — сказал король, — мы все пришли к согласию, что легат должен вручить вам эти шесть тысяч ливров, дабы вы поделили их наилучшим образом». — «Ваше величество оказываете мне великую честь, — ответил этот благородный человек, — и я от всего сердца благодарю вас. Но, да простит меня Бог, я не могу принять эту честь и также не могу исполнить ваше пожелание. Дело в том, что если я это сделаю, то поступлю против доброго обычая Святой земли, по которому при взятии вражеского города король получает треть всей добычи, а две трети — остальные крестоносцы. Этот обычай исправно соблюдал король Жан, когда взял Дамиетту, а также, как рассказывают нам старые хроники, все предшествовавшие ему короли Иерусалима. Если вас устраивает передача мне двух третей пшеницы, ячменя, риса и другого продовольствия, я с радостью возьмусь делить его среди крестоносцев». Тем не менее король не решился пойти на это, и все осталось, как оно и было; многие были недовольны, что его величество решил пренебречь этим добрым старым обычаем.

Люди короля, которые должны были по-доброму договориться с купцами, предложив им великодушные условия, заставили их платить, как рассказывали, самую высокую аренду, которую только можно было выжать из них, за лавки, где они продавали свои товары. Известие это распространилось повсюду, и из-за него многие торговцы отказались доставлять продовольствие в лагерь. Графы и другие сеньоры, которым полагалось бы беречь свои средства, чтобы потом потратить их наилучшим образом, в соответствующее время и в нужном месте, взялись закатывать грандиозные пиры, на которые уходило огромное количество продуктов. Что же до основой массы войск, они предпочитали якшаться с проститутками, и король многих выгнал из армии. Когда я спросил его, почему он так поступил, он сказал, что те, кого он выгнал из армии, собирались для своих дебошей всего в броске камня от его шатра в то время, как армия испытывала большие трудности.

Теперь я вернусь к главному предмету разговора и расскажу, как вскоре после того, как мы взяли Дамиетту, вся конница султана собралась перед нашим лагерем и напала на него со стороны суши. Король и все его рыцари взялись за оружие, я же, надев доспехи, отправился поговорить с королем и нашел его в полном вооружении в окружении своих славных рыцарей, полностью готовых к бою. Я спросил, желает ли он, чтобы я со своими людьми встал перед лагерем, чтобы сарацины не могли напасть на наши шатры. Услышав мой вопрос, Жан де Бомон крикнул, что от имени короля приказывает мне не покидать места своего расположения, пока не поступит команды от короля.

Я только что говорил о достойных рыцарях, которые были при короле. Всего их было восемь человек, все прекрасные воины, отмеченные наградами за отвагу на поле боя и в своей стране и за морем. Среди них были Жоффруа де Саржине, Матьё де Марли, Филипп де Нантей и Эмберде Божо, коннетабль Франции. Сейчас последний отсутствовал. В данный момент он находился за пределами лагеря, вместе с капитаном королевских лучников и большинством оруженосцев (сержантов) короля. Он нес охрану наших шатров и палаток, чтобы сарацины не могли причинить им никакого вреда.

В это время Готье д'Отреш в своем шатре вооружился с головы до ног. Оставив полог своего шатра откинутым, он вскочил в седло и со щитом на шее, со шлемом на голове пришпорил коня и помчался на врагов. Поскольку он появился из своего шатра один, без сопровождения, все его люди подняли громкий крик «Шатильон!». Но так уж получилось, что, не успев добраться до противника, он упал; конь, под чепраком с гербами своего хозяина, перескочил через него и помчался вперед, прямо в гущу врагов. Произошло это потому, что большая часть сарацин держала под седлом кобыл, и можно понять, почему жеребец поскакал в их сторону.

Те, кто все это видел, рассказали нам, что четверо вражеских всадников стремглав кинулись к мессиру Готье, лежащему на земле, и, проскакивая мимо, нанесли ему несколько тяжелых ударов булавами. Коннетабль Франции и несколько королевских оруженосцев поспешили к нему на помощь и на руках отнесли рыцаря в его шатер. Он не мог разговаривать. Несколько армейских хирургов и врачей явились осмотреть его, и, поскольку им показалось, что опасность смерти ему не угрожает, они отворили ему кровь на обеих руках.

Поздним вечером Обер де Нарси сказал мне, что необходимо зайти к мессиру Готье, поскольку мы его так и не видели, а ведь он был человеком высоких достоинств и большого мужества. Когда мы вошли в шатер, нас встретил его камердинер и попросил не шуметь, чтобы не разбудить хозяина. Тот лежал под покрывалом из меха горностая; мы бесшумно подошли к нему и увидели, что он мертв. Когда мы рассказали об этом королю, он заметил, что не хотел бы иметь тысячу таких, как Готье, потому что они не подчинялись бы его приказам, как сделал этот рыцарь.

Пешие сарацины каждую ночь прокрадывались в лагерь и, заставая наших людей спящими, убивали их. Таким образом они убили охранника мессира Куртене. Отрезав ему голову и забрав ее с собой, они оставили тело лежать на столе. Они действовали так потому, что султан платил золотой безант (восточноримская золотая монета. — Ред.) за каждую голову христианина.

Мы стали жертвами таких нападений потому, что наш отряд, когда подходила его очередь нести охрану, объезжал лагерь верхом. Когда сарацины хотели проникнуть в лагерь, они пережидали, пока конники не проходили мимо них, и затем проникали в лагерь. Поэтому король приказал в дальнейшем нести службу пешими. Отныне вся граница лагеря была надежно прикрыта нашими людьми, которые стояли на расстоянии вытянутой руки от своего соседа.

После того как с охраной был наведен порядок, король решил не оставлять Дамиетту, пока к городу не подойдет его брат, граф де Пуатье, с остальной частью французской армии. А тем временем, чтобы не позволить сарацинским всадникам нападать на наш лагерь, его величество приказал окопать его глубокими рвами и каждую ночь выставлять в охрану лучников и оруженосцев короля. Такая же охрана оберегала вход в лагерь.

Когда празднество в честь святого Ремигия завершилось, но никаких известий от графа де Пуатье так и не поступило — что сильно обеспокоило короля и всю его армию, поскольку они опасались, что графа постигла какая-то беда, — я напомнил легату, как во время нашего пребывания в море настоятель из Марупта подсказал нам три субботы подряд проводить крестные ходы и как, не дождавшись третьей субботы, мы пристали к Кипру. Легат уделил внимание моим словам и объявил по лагерю, что отныне три субботы подряд будет проводить крестные ходы.

Первый крестный ход взял начало у жилища легата и двинулся к церкви Богоматери в городе. Раньше она была сарацинской мечетью, но легат освятил ее в честь Матери Божьей. Две субботы подряд в присутствии короля и военачальников армии, которым он даровал полное отпущение грехов, легат читал проповеди. Не успела прийти третья суббота, как прибыл граф де Пуатье. Хорошо, что он не явился раньше, потому что незадолго до третьей субботы на море у Дамиетты разразился такой ужасный шторм, что он сорвал с якорей не менее дюжины кораблей, больших и малых, разбил их на куски и пустил ко дну. Все люди на них утонули. Так что, если бы граф прибыл пораньше, и он, и его люди погибли бы в море.

С появлением графа король сразу же собрал всех своих вассалов, чтобы решить, в каком направлении ему двигаться, толи к Александрии, то ли на Каир. По общему согласию отважный граф Пьер де Бретань, как и большинство сеньоров, посоветовал ему осадить Александрию, потому что в этом городе была хорошая гавань, где корабли, доставлявшие припасы для армии, могли бы разгружаться. Но граф д'Артуа придерживался противоположного мнения и твердо стоял на своем — он никогда не согласится идти куда-либо, кроме как на Каир, потому что это главный город в Египетском королевстве, а если ты хочешь убить змею, то первым делом должен размозжить ей голову. Король отверг советы графов и других сеньоров и принял сторону своего брата.