"Владимир Лорченков. Хора на выбывание" - читать интересную книгу автора

объединение страны с Румынией. А в перспективе - за полную европейскую
интеграцию. Получалось, что отпуск ему оплачивало государство - враг.
Где-то за спиной у него раздался звон колокольчиков. Чуть позже
появилось и стадо. Коровы, со спекшимися от жары шкурами, заходили в воду по
самое брюхо. Некоторые косились на молодого еще, лет тридцати пяти,
загорелого красавца с аккуратной бородкой, стоящего на большом камне,
поваленном в воду, но близко не подходили. Юрий, прикрыв глаза, вяло
подумал, что не зря коров в индии обожествляют, - у этих животных врожденное
чувство такта. Один телок, - видно, еще невоспитанный, - все-таки подошел.
Юрий понял это, услышав совсем вблизи сопение, открыл глаза, и ласково
похлопал телка по морде.
- Я приведу тебя в Европу, паскуда, - сказал он. - Только вот что мы с
тобой там делать будем?
И почувствовал, как в крови его заиграло безудержное веселье. К таким
резким сменам настроения в себе Юрий давно привык, - как всякий молдаванин,
он был человеком экспансивным. Это проявлялось во всем, но большим
образом, - в той затяжной политической борьбе, которую Юрий последовательно
вел против всех президентов страны, парламентов (хоть сам в них и состоял),
кабинетов министров и общественного мнения. Даже против себя: потому что
прекрасно понимал - случись, не дай Бог, объединение с Румынией, там ему
места не будет.
Спонсоры не раз упрекали Юрия в непоследовательности, советовали
работать кропотливо, тщательно и неброско: принимать нужные законы,
продвигать в правительство своих людей (саботаж, разумеется, но во благо в
конечном счете, понимаете?).
Но Юрий, словно ведомый великими противоречивыми силами, то затихал на
год - полтора, глядя на мир в оцепенении, то, словно выпив стакан огня,
кружил вихрь акций, манифестаций, шумных митингов и бешенных драк. Сейчас, -
стоя на валуне посреди игрушечной Молдавии, - он отдавал себе отчет в том,
что находится на стыке таких состояний. Внутри у него будто оборвалось.
Словно шагнул с вышки в десятиметровую пустоту над хлорированной водой
бассейна. Словно руку уже порезал, края раны разошлись, а кровь еще не
потекла.
Юрий простер руку, и заговорил:
- Взгляни на меня, румынский народ! Да, румынский, потому что право
называть себя теми, кто мы есть, мы, бессарабские румыны, выстрадали
депортациями, голодом, оккупацией... Снова мы во власти красных дьяволов!
Коммунисты у власти! Мир будто ослеп!
Коровы смотрели на него с недоумением.
Пастух, набивший трубку, сел под ивой, искоса глянув на сумасшедшего,
разговаривающего со стадом, покурил, и улегся спать. Ведь все пастухи тоже
немного сумасшедшие.
Юрий репетировал выступление на митинге до тех пор, пока солнце не
утонуло в Днестре. Наутро пастухи вытащили его баграми, и, обсушив,
отпустили с Богом. Так в Молдавии начался новый день.

ХХХХХХХХ

- Молчишь, - спросил президент Энгельса, и, не дождавшись ответа,
чокнулся с Марксом. Тот, в отличие от Энгельса, глядел одобрительно.