"Эрленд Лу. Тихие дни в Перемешках" - читать интересную книгу автора

играет и хохочет с Сабиной и Бертольдом, какая- то летняя возня, наверняка
катаются в траве, в фашистской наци-траве, думает Телеман. Ого, на ци-трава!
Вот это театр, черт возьми. Надо бы записать. Он вскидывается и записывает
на слу чайно подвернувшейся газете: НАЦИ-ТРАВА!!! Большими буквами и с
восклицательными знака ми. Но тут же недовольно исправляет - стирает
восклицательные знаки.
Они смотрятся ужасно глупо. Разве это насто ящий театр? Глупость и все.
Незадолго до того, пока Нина с детьми ходи ла в магазин, Телеман выпил
бокал вина, и те перь он смежает веки. Смех за окном. Обычные баварские шумы
где-то на заднем плане. Зной. Он дремлет. И где-то в сумерках между сном и
бодрствованием он видит что-то непонятное, мо жет быть, это пьеса, думает
он, это было бы превосходно, потом он годами рассказывал бы журналистам дома
и за рубежом, что сюжет этой грандиозной, поистине революционной пье сы
просто привиделся ему, когда он однажды задремал в Малых Перемешках, но
привиделся заслуженно, потому что он дозрел до этой пье сы, потому что,
грубо говоря, подошла его оче редь.
Но нет, он видит не пьесу. А что это, не со всем понятно. Какая-то
вроде бы фантазия, при чем у Телемана есть подозрение, что она окажет ся
недостойна его, но пресечь ее, остановить он не в силах, фантазия властно
увлекает его. Он в Лондоне, в кафе, неловко пролил себе чай на брюки,
обжегся, смутился, и какая-то дама за со седним столиком проявила к нему
сочувствие, да вайте, мол, зайдем ко мне, сейчас мы все быст ренько уладим,
я живу фактически за углом; и вот они входят в синюю лондонскую дверь, под
нимаются по довольно высокой лестнице и ока зываются в огромной квартире,
дама предлага ет Телеману снять брюки, чтобы она застирала и высушила их, и
он снимает штаны, а дама спра шивает, не голоден ли Телеман, и он отвечает,
что да, голоден, а она признается, что отлично поет и танцует, но полный
профан в смысле готовки, за то ее подруга действительно искусная кулинарка,
и дама идет звонить подруге, и, пока она гово рит по телефону, до Телемана
доходит, что он в доме Кейт Буш, той самой Кейт Буш, только она не
сегодняшняя, а какой была в начале восьми десятых, но он не признается, что
узнал ее, он инстинктивно чувствует, что это все испортит, поэтому он
молчит, а Кейт садится за рояль и го ворит, что ей интересно, понравится ли
ему пес ня, которую она только что написала, и начинает напевать "Suspended
in Gaffa" время от времени, когда позволяет аккомпанемент, кидая на Теле
мана взгляды, которые невозможно истолковать иначе, как болезненное
ожидание, песня затихает, Телеман всплескивает руками, намереваясь ска зать,
что это было чудо, и в эту секунду в дверь вплывает Найджела с пакетами еды
и в люби мой кофточке Телемана, той самой, сине-зеленой, Кейт вводит
Найджелу в курс дела, и она без лишних разговоров принимается взбивать крем
для какого-то утешительного десерта, но неловко капает на блузку, Кейт
предлагает ей снять коф точку, чтобы застирать, пока не поздно, Найдже ла
мнется, Кейт настаивает, потом пытается стя нуть блузку силой, конечно же,
сама обливает ся кремом, теперь впору раздевать ее, возникает заминка, дамы
нерешительно мерят друг друга придирчивыми взглядами, испытывая противоре
чивые чувства, чтобы затем как кошки бросить ся друг на друга и сорвать всю
одежду, так что вскоре они стоят нагие и чуть смущенные посре ди кухни,
бросая вороватые взгляды на Телема на и его достоинство, которое
величественно и удивленно выпирает из-за резинки трусов, а по том Найджела,
подхватив крем, плошку клубники и кастрюльку с растопленным шоколадом, бе