"Эрленд Лу. Лучшая страна в мире " - читать интересную книгу автора

глубинки и я, брошюрописатель из двадцатого века. "Так заводи же машину,
поехали", - говорит она по-фински, нетерпеливо по-фински требует, и,
оказывается, я понимаю по-фински, это же совсем просто, финские падежи и
гласные стали для меня музыкой, и я запускаю мотор, включаю обогрев, и мы
трогаемся, а за стеклом повалил снег, густо-густо, как бывает только в
Финляндии, как это бывает только в далеких странах, и мы едем, а за нами по
пятам гонятся русские, нехорошие и злобные русские, они не заметили роста
финского национального самосознания, мы мчимся через леса и рощи, через поля
и замерзшие озера, мы живем динамично, жизнь течет, словно молодость, и я не
знаю, нравится мне это или нет, потому что не могу контролировать этот
поток, а мне, как правило, не нравится то, чего я не могу контролировать, но
мы наконец оторвались от преследователей, и, когда музыка немного
успокоилась, я сбросил газ. А между тем снова пришла весна. С жаворонками и
ласточками, и не знаю, с кем там еще. Мы остановились на обочине и закусили
студнем, который, оказывается, ехал с нами на заднем сиденье; было вкусно,
очень вкусно, и студень удался на славу, и похоже, что ситуация становится
романтической, я чувствую, как она тянется ко мне, ей нужен я, именно я, я
вижу это по ее выражению, но в тот же миг, как я это понял, замечаю, что в
музыке что-то переменилось, не то чтобы очень сильно, но в ней послышалась
отдаленная угроза, потому что она предвещала перемены; небольшое изменение
музыки, но предвещающее радикальные перемены; а это мне совсем некстати.
"Погоди, Ян! - кричу я. - Погоди! Разве не видишь, что мне подвернулся
удачный шанс, разве не видишь, что у меня кое-что затевается?" Но Ян этого
не замечает, и, кроме того, ему никто не указ, он сам себе голова, и,
конечно же, тотчас набегают тучи, и становится пасмурно, и я думаю: черт бы
побрал Яна Сибелиуса и его неожиданные переходы! Черт бы побрал его
динамическое развитие! Нежность и суровость, свет и тьма, любовь и
ненависть, мир и война, пассивность и агрессия - все это якобы чертовски
динамично, но Яну мало простой динамичности, он хочет небывалой
динамичности, которая переплюнула бы любую другую динамичность. "Вот оно -
самое финское! - думаю я. - Вот мы его и нащупали". И, вдавив педаль газа до
упора, мы влетаем в заснеженный Хельсинки, нас встречают пустые улицы с
температурой минус сколько-то градусов, и кто-то в нас стреляет. Господи, да
перестаньте же стрелять! Я норвежец, сосед, я не могу подтвердить это
документально, потому что не захватил паспорта, но ведь паспорт теперь не
обязателен, это же Скандинавия, есть же Шенген, ну его, кстати, этот Шенген,
но я пришел к вам с миром, не охотиться за вашими женщинами, я даже и не
думал за ними охотиться, я не такой, она первая начала заигрывать, это
правда, я не виноват, однако я все-таки мужчина, на меня это действует, но
все было не так, но все было не так, как вы думаете, я не такой, говорю вам,
она начала первая; но Ян прикидывается глухим, или ему просто наплевать на
то, что я говорю, вместо этого он нагнетает бешеное крещендо, и стрельба
усиливается, переднее стекло разбито вдребезги, и машина уже не слушается
руля, и все происходит как в замедленной съемке, эту сцену можно наблюдать
во всех подробностях, если найдется видеоплеер, у которого есть функция
медленного просмотра - или как там оно называется, - специально
предназначенная для того, чтобы разглядеть все подробности, и вот машина
медленно поворачивает и врезается в стену, и я вываливаюсь из нее и теряю
сознание, а потом - не могу сказать, через сколько времени, но уже
сколько-то времени прошло, и это уже происходит потом, спустя некоторое