"Эрленд Лу. Лучшая страна в мире " - читать интересную книгу автора

им нужно, а нас все равно заставляют платить за лицензию. Это пригодится для
заметки в раздел читательских писем.
И только уже поздно вечером классический канал норвежского радиовещания
передал Сибелиуса. У меня полным ходом идет работа над сердитым читательским
письмом, как вдруг радиоголос начал вещать про Финляндию и Сибелиуса. Черт
бы его побрал! Весь мой гнев обращается против высокомерного голоса,
принадлежащего, судя по всему, человеку лет сорока, заучившемуся теоретику,
который считает ниже своего достоинства выступать по радио с рассказами о
музыке, сам он в этом никогда не признается, но я-то слышу, так что нечего
отрицать, на самом деле у него совсем другие амбиции - писать о музыке или,
может быть, преподавать, но профессура, как видно, не раз уплывала у него
из-под носа из-за того, что он не в ладах с влиятельными людьми, он ни перед
кем не желает лебезить, его сопоставления и теории не похожи на все
остальные, они выходят за рамки, он же не признает никаких рамок, и все, что
он делает, вообще ни во что не укладывается, и вот, полгода проходив с
мрачной физиономией и убедившись, что денег от этого не прибавилось, а тут и
сожительница вот-вот родит ребеночка, он, видя, что они с нею совсем на
мели, наконец сдался и пошел работать на радио, куда его пристроил шурин, а
это обидно, разумеется, обидно, ведь он способен на нечто гораздо большее,
он не востребован, и вот, дотянув чуть не до полуночи, он наконец-то
снизошел до того, чтобы включить Сибелиуса, и по вине этого музыкального
теоретика с его эгоизмом моя брошюра не движется с места, этот типчик, поди,
воображает себя тонкой художественной натурой, а на самом деле такой же
непробиваемый, как все, это же слышно по голосу; но вот наконец начинается
музыка, которую я так ждал. Я сажусь за компьютер, все готово к тому
моменту, когда текст брошюры польется неудержимым потоком. Польется? Хлынет?
Ну не обязательно же как вода, есть много другого текучего, например лава
или пиво, и все равно надо, чтобы текст вылился на бумагу, другого более
подходящего слова не найдешь, мне оно не нравится, но приходится
пользоваться этим, текст должен излиться, но не так, как вода, а иначе, это
должно быть другое; я закрываю глаза, отчетливо сознавая, что составляю одно
целое с клавиатурой; я поступил предусмотрительно, еще в школе выбрав в
качестве дополнительного предмета машинопись, наверное, уже в то время
предчувствуя, что займусь брошюрами. Я готов слушать музыку. Ну же,
начинайся!
Начало напоминает лето. Ласковое и доброе. Серый рассвет. Женщина;
разумеется, белокурая финская селянка - ведь это же Финляндия - выходит на
двор и, наклонив голову под струю воды из колонки, полощет под пение птиц
длинные распущенные волосы. На заднем плане пасутся лошади. А вон и птицы -
наверное, гуси - бродят рядом, занятые тем, чем вообще заняты всякие гуси в
любой стране, подумал я, то есть какими-то своими гусиными делами. Но этот
путь никуда не ведет. Слушай, Ян, пора двигаться дальше! И вот женщина сушит
волосы на ветру; отбегая то туда, то сюда, она то здесь, то там срывает
какое-нибудь растеньице и натирает соком свою гладкую кожу, она рвет цветы
и, собрав букет, уносит его в дом, ставит в вазу и принимается за стряпню.
Что она там стряпает? Кажется, студень. Ну конечно же, черт возьми, студень!
То, что всегда стряпает моя бабушка, - студень, который подается с другими
холодными блюдами - с заливным из рыбы и креветок или крабов. И это в центре
Финляндии? - невольно приходит на ум вопрос. Что-то тут не сходится, Ян.
Разве что, скажем, речь идет о пресноводной рыбе и раках. Ладно, так и быть,