"Джек Лондон. Крис Фаррингтон - настоящий моряк" - читать интересную книгу автора

взять еще два рифа на гроте, и сделать это нужно немедленно.- Он взглянул
на полумертвого от страха капитана, который стоял у нактоуза и дрожал,
закутавшись в дождевик.- Нас только двое, Крис, ты да я, от кока мало
толку.
Чтобы взять риф, необходимо было спустить грот, но так, чтобы в
результате давления ветра на кливер шхуна не увалилась под ветер.
- Встань к штурвалу! - приказал штурман.- И по моему сигналу поверни
его на наветренный борт. А когда она встанет против ветра, закрепи штурвал.
Так и держи. Мы снова ляжем в дрейф, как только я возьму риф.
Крепко сжимая вырывавшийся из рук штурвал, Крис наблюдал, как штурман и
по-прежнему не проявляющий энтузиазма кок скрылись в ревущей тьме. "Софи
Сезерлэнд", отчаянно сопротивляясь, ныряла в огромные встречные валы, и туго
натянутые снасти гудели на ветру, как струны арфы. Сдавленный крик донесся
до Криса, и он почувствовал, что нос шхуны, не повинуясь управлению,
уваливается под ветер. Грот был спущен.
Крис круто повернул штурвал и по тому, как дрейфовало судно, уловил
тревожный сигнал изменившегося направления ветра. Это был критический
момент. Выполняя маневр, шхуна должна была стать всем бортом к волне, чтобы
повернуться прямо против ветра. Ветер дул справа, когда Крис почувствовал,
что "Софи Сезер-лэнд" накренилась и начала подыматься куда-то бесконечно
вверх" казалось, прямо в небо. Неужели она проскочит гребень этой гигантской
волны?
Вокруг ничего не было видно, почти инстинктивно Крис понял, что стена
воды вздымается и изгибается высоко над ним вдоль наветренной стороны.
Выросшая стена на мгновение загородила шхуну от ветра. Это было минутное
затишье. Шхуна выпрямилась, на секунду, казалось, замерла в абсолютном покое
и затем качнулась навстречу обрушившейся стремнине.
Крис крикнул капитану держаться крепче и сам приготовился к удару. Но
не было человека, который мог бы выдержать его. Океан воды с силой ударил
Криса в спину, и его руки, отчаянно вцепившиеся в штурвал, вдруг ослабели,
как у ребенка. Оглушенного, обессилевшего, его, словно соломинку на
поверхности бурлящего потока, понесло куда-то вперед. За углом каюты его
швырнуло, пронесло футов сто от кормы и с силой ударило об основание
фок-мачты. Вторая волна, обрушившаяся на палубу, отнесла его тем же путем
обратно и оставила полузахлебнувшегося там, где должен был быть кормовой
трап.
Весь в синяках и кровоподтеках, с трудом соображая, что делает, он
нащупал поручни и тяжело поднялся на ноги. Он понимал, что, если ничего не
предпримет, наступит конец. Он повернулся к корме и чуть не задохнулся от
дующего в лицо ветра. Это сразу привело его в себя. Ветер дул прямо в корму.
Шхуна вырвалась из ложбины между валами. Но удары воды могли снова столкнуть
ее обратно. Ползком передвигаясь по пароходу, он добрался до штурвала как
раз вовремя, чтобы успеть предотвратить катастрофу. Огонь на нактоузе еще
горел. Они были спасены.
Собственно, спасены были только он и шхуна, судьба его трех товарищей
была ему неизвестна. Но он не мог оставить штурвал, чтобы разыскать их,
потому что, дабы удержать шхуну на курсе, нельзя было ни на секунду
ослаблять внимания. Малейшая неосторожность - и напор воды за кормой мог
развернуть шхуну бортом к волне. Так он, мальчишка весом в сто сорок фунтов,
взвалил на себя геркулесову задачу вести судно водоизмещением в две сотни