"Джек Лондон. Что значит для меня жизнь (Статья)" - читать интересную книгу автора

заказ на рекламу, обозвал меня подлым демагогом, когда я заявил, что его
познания в области политической экономии устарели, а в области биологии -
они ровесники Плинию*.
_______________
* П л и н и й, Гай Секунд (23 - 79) - римский писатель и ученый.
Его "Естественная история в 37 книгах" своего рода энциклопедия,
содержащая обширные сведения по космографии, биологии, географии,
этнографии, медицине, минералогии, а также по истории, истории
искусств, быту и экономике Рима.

Вот этот сенатор - орудие и раб, маленькая марионетка грубого и
невежественного босса; в таком же положении находится этот губернатор и
этот член верховного суда; и все трое они пользуются бесплатным проездом
по железной дороге.
Этот коммерсант, благочестиво рассуждающий о бескорыстии и всеблагом
провидении, только что бессовестно обманул своих компаньонов. Вот видный
благотворитель, щедрой рукой поддерживающий миссионеров, - он принуждает
своих работниц трудиться по десяти часов в день, платя им гроши, и таким
образом толкает их на проституцию.
Вот филантроп, на чьи пожертвования основаны новые кафедры в
университете, - он лжесвидетельствует на суде, чтобы выгадать побольше
долларов и центов. А этот железнодорожный магнат нарушил слово джентльмена
и христианина, тайно обещав сделать скидку одному из двух промышленных
магнатов, сцепившихся в смертельной схватке.
Итак, повсюду грабеж и обман, обман и грабеж. Люди жизнедеятельные -
но грязные и подлые; или чистые и благородные - но мертвые среди живых. И
тут же огромная масса - беспомощная и пассивная, но нравственно чистая.
Она грешила не расчетливо и не произвольно, а в силу своей пассивности и
невежества, мирясь с господствующей безнравственностью и извлекая из нее
выгоды. Если бы она была сознательна и активна, она не была бы
невежественна и отказалась бы от участия в прибыли, добываемой грабежом и
обманом.
Я почувствовал отвращение к жизни в бельэтаже, где расположены
парадные комнаты. Ум мой скучал, сердце томилось. И я вспомнил своих
друзей - интеллигентов, мечтателей, лишенных сана священников, выброшенных
на улицу профессоров, честных, сознательных рабочих. Я вспомнил дни и
ночи, пронизанные сиянием солнца и звезд, когда жизнь казалась возвышающим
душу чудом, духовным раем, исполненным героизма и высокой романтики. И я
увидел перед собой, в вечном сиянии и пламени, священный Грааль.
И я вернулся к рабочему классу, в среде которого родился и к которому
принадлежал. Я не хочу больше взбираться наверх. Пышные хоромы над моей
головой не прельщают меня. Фундамент общественного здания - вот что меня
привлекает. Тут я хочу работать, налегать на рычаг, рука об руку, плечо к
плечу с интеллигентами, мечтателями и сознательными рабочими, и, зорко
приглядываясь к тому, что творится в верхних этажах, расшатывать
возвышающееся над фундаментом здание. Придет день, когда у нас будет
достаточно рабочих рук и рычагов для нашего дела и мы свалим это здание
вместе со всей его гнилью, непогребенными мертвецами, чудовищным
своекорыстием и грязным торгашеством. А потом мы очистим подвалы и
построим новое жилище для человечества, в котором не будет палат для