"Джек Лондон. Принцесса (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

числа членов нашей общины, чтобы они поправили крышу. Но принцесса - эта
милая святая - мечтала о возрождении веры в новой просторной церкви, где
Эбенезер Нэйсмит мог бы читать проповеди.
"Вы богаты, - сказала она мне, - вы владеете многими кораблями и
торгуете с далекими островами, мне сказали, что вы заключили большой
контракт на поставку рабочих для немецких плантаций в Уполу. Говорят, что
вы здесь самый состоятельный купец после Швейцера. Я бы так хотела, чтобы
часть ваших доходов пошла во славу божью. Это было бы благородно, и я
гордилась бы, что знакома с вами, с человеком, поступившим так".
Я обещал построить новую церковь, где преподобный Эбенезер Нэйсмит
прочтет свою проповедь возрождения, которую смогут услышать все желающие.
"Такую же большую, как католическая?" - спросила принцесса.
Это был огромный разрушенный собор, построенный в то время, когда
весь народ исповедовал католичество. Принцесса хотела от меня очень
многого, но я, пламенея от любви, сказал, что воздвигнутая мной церковь
будет больше собора.
"Но она будет стоить много денег, - мне потребуется время, чтобы
скопить нужную сумму".
"Вы так богаты, - возразила принцесса, - говорят, что у вас больше
денег, чем у моего отца-короля".
"Да, но это преимущественно кредит, - сказал я. - Вы не знаете, что
это такое. Чтобы рассчитывать на кредит, нужно иметь деньги. С теми
деньгами и кредитом, которыми я располагаю, я буду работать, чтобы
умножить и то и другое, и тогда я построю церковь".
Работать! Я дивился самому себе! Поразительно, какая уйма времени
освобождается, когда человек бросает попойки, азартные игры и тому
подобные развлечения. Я стал дорожить каждой свободной минутой. Я научился
их продлевать и ни одной секунды из этого освободившегося времени не
растратил попусту. Я мог работать в десять раз больше, чем раньше. Мои
доходы стали расти, мои шхуны курсировали быстрее, чем раньше, я следил за
тем, чтобы надсмотрщики выполняли свои обязанности на совесть; в
результате всего этого прибыль увеличилась.
А что касается нравственности, то я сделался сверхнравственным,
клянусь чертом! Моя совесть стала такой щепетильной и заняла так много
места, что лопатки ныли под ее тяжестью. Я даже занялся своими старыми
счетами и вернул Швейцеру пятьдесят фунтов, которые недоплатил ему в Фиджи
три года назад. Да еще заплатил проценты!
Да, я работал! Я стал выращивать сахарный тростник, - это были первые
сахарные плантации на острове, созданные с коммерческой целью. Я вывез с
Малаиты (один из Соломоновых островов) курчавых дикарей, и скоро на моей
плантации было уже более тысячи чернокожих. Потом я послал шхуну на Гавайи
за оборудованием для сахарного завода и за немцем-специалистом, знакомым с
сахароварением. Приехав, он потребовал месячное жалованье в триста
долларов. Я собственноручно построил завод с помощью нескольких механиков,
которых привез из Квинсленда.
Как водится, у меня появился соперник. Его звали Мотомо. Он
происходил из самого знатного рода после королевского. Это был красивый,
рослый мужчина, чистокровный туземец, необузданный в выражении своих
антипатий. Понятно, что он стал зло поглядывать на меня, когда я начал
околачиваться около дворца. Он заинтересовался моим прошлым и стал