"Джек Лондон. Клянусь черепахами Тасмана (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

слушатели сначала прятали улыбки, а потом стали хихикать и наконец
разразились смехом. К своему ужасу, он узнал, что повторяющаяся вновь и
вновь простенькая фраза означала не что иное, как "Я так пьян". Из него
сделали посмешище. Вновь и вновь, торжественно и горделиво он, Фредерик
Трэверс возглашал, как он пьян. И потом всякий раз, когда ее запевали, он
незаметно выходил из комнаты. И даже когда Полли объяснила ему, что
последнее слово означает "счастлив", а не "пьян", он все равно не мог
успокоиться, потому что ей пришлось признать, что старый король и в самом
деле был пьяницей и распевал эту песенку, когда был навеселе.
Фредерика все время угнетало чувство, будто он чужой в своем
собственном доме. Он был общительный человек и любил развлечения, но,
разумеется, более здоровые и достойные, чем те, которым предавался его
брат. Он не мог понять, почему прежде молодые люди считали его дом скучным
и никогда не посещали его, за исключением тех случаев, когда здесь
устраивались какие-либо торжества или официальные приемы, теперь же они
все бывали в его доме, но приходили они не к нему, а к брату. Не мог он
примириться и с тем, что молодые женщины вели себя с братом весьма
непринужденно и звали его запросто - Томом. Невыносимо было глядеть, как
они, притворно сердясь, крутили и дергали его пиратские усы, когда до них
доходил смысл его иногда слишком рискованных, хотя и добродушных шуток.
Такое поведение оскверняло память Айзека и Элизы Трэверс. К тому же в
доме слишком часто пировали. Стол никогда не сдвигался, а на кухню
пришлось взять еще одну кухарку. Завтрак, затягивающийся до одиннадцати,
ужины ночью, налеты на буфетную, жалобы слуг - все это раздражало
Фредерика. Будто ресторан или гостиница, с горькой усмешкой говорил он
себе и временами испытывал жгучее желание топнуть ногой и возродить старые
порядки. Но он как-то все не мог выйти из-под власти чар своего
обаятельного брата; иногда он взирал на него почти с чувством
благоговейного трепета. Фредерик старался познать секрет очарования, и его
приводили в смятение и блеск глаз брата и его мудрость, почерпнутая в
скитаниях по дальним странам в бурные ночи и дни, оставившие свой след на
его лице.
Что же это такое? Какие чудесные видения являлись ему, беспечному?
Фредерик вспомнил строчку из старинной песни: "Он идет сияющей дорогой".
Почему, думая о брате, он вспомнил эту строчку? А вдруг и вправду он,
который в детстве просто не знал никаких законов, а когда подрос, наплевал
на них, нашел эту сияющую дорогу?
Такая несправедливость угнетала Фредерика, пока он не нашел утешения
в мысли, что жизнь Тому в общем-то не удалась. И в такие дни он несколько
успокаивался и тешил свое тщеславие тем, что показывал Тому свои владения.
- Ты неплохо поработал, Фред, - говаривал Том. - Ты хорошо поработал.
Он говорил это часто и часто засыпал в большой, плавно идущей машине.
- Кругом порядок и стерильная чистота, все новенькое, как с иголочки.
Каждая травинка на своем месте, - заметила Полли. - Как вам это удается?
Не хотела бы я быть травинкой на вашей земле, - заключила она, едва
заметно передернув плечами.
- Тебе немало пришлось поработать, - сказал Том.
- Да, поработал я немало, - согласился Фредерик. - Но дело стоило
того!
Он собирался сказать что-то еще, но, заметив странное выражение глаз