"Андрей Анатольевич Ломачинский. Курьезы военной медицины и экспертизы " - читать интересную книгу автора

это был завод. Делал он одноразовые шприцы, презервативы, медицинские
перчатки, пластиковые контейнеры для заготовки крови, дакроновые ловушки
воздуха с виниловыми трубками (в народе - капельницы), и много прочей
подобной продукции. Продукции медицинской, и соответственно, стерильной.
Походили спецы по цехам, удивились. Врачей, привыкших к стерильности
операционных, цеха реального производства их родных чистых вещей
разочаровывающе поразили своей нечистотой. Никакой стерильности среди
крупных механизмов и конвейерных линий не было и в помине. Были, как на
всяком производстве, неизбежные лужи масла, механики в засаленных робах, а
белые грязно-пятнистые халаты операторов на линиях казались неуместной
бутафорией. И все же продукция выходила безукоризненно стерильной. В СССР за
такими вещами контроль был серьёзнейший. Обеспечивал стерильность Цех
Холодной Стрелизации. Холодной, потому что пластик, это не медицинская
сталь - его не проварить, не прожарить.
Холодная стерилизация достигалась жёстким облучением. Таким жёстким,
что за секунды не только все микробы, но и сухие микробные споры погибали.
Заходит конвейерная линия с грязной продукцией в АХС (агрегат холодной
стерилизации), а выходит с продукцией стерильной. Всякая производственная
головная боль по поддержанию стерильности отпадает сама собой - запаивай
капельницы нестерильными, в последнем цеху все простерилизуют. В АХС над
конвейером стояла радиационная пушка. Штука эта на пушку совсем не похожа.
Напоминала она скорее тяжеленное, многотонное яйцо таинственной птицы Рух из
сказки о Синдбаде. Но вместо хищного птенчика сидело в этом яичке за
двухметровой многослойной скорлупой куда более опасное содержимое -
изотопная смесь с убийственным спектром радиоактивного излучения. Стеночки
бункера вокруг АХС тоже были основательными - свинцовые плиты перемежались с
бариевой штукатуркой и слоями парафина. Лента входила в бокс и сбрасывала
продукцию на внутренний конвейер, тот тащил её под луч, а затем сбрасывал на
третий, выносящий конвейер. Какого-либо участия человека не требовалось, и
стараниями инженерной мысли, малейшая утечка радиации исключалась. Везде
висели специальные дозиметры, подключённые к аварийной сигнализации, а
внутри помещения дополнительно было понатыкано куча прозрачных трубочек,
заполненных радиолюменофором. Радиация цвета не имеет, как не имеет ни
вкуса, ни запаха. Ярко-зелёное радиоактивное свечение, столь известное из
кино и устной народной молвы, это всего лишь свечение химических детекторов,
самих ничего не излучающих.
Работа на АХС считалась блатной. Зарплата по тем временам -
обзавидуешься, рабочий день - четыре часа, бесплатное молоко и санатории,
два отпуска в год, льготная очередь на машины, а квартиры вообще без
очереди. Чудо! Попасть в этот цех можно было исключительно по блату.
Начальник цеха был зверем только в вопросах радиационной безопасности. Во
всех остальных вопросах он был человеком мягким, уважающим своих
подчиненных. А ещё в те времена было такое понятие, как обязательное
"перевыполнение плана". Чтоб коммунизм быстрей наступил, от всех требовали
наделать разных вещей больше, чем возможно. Этакая официально-идеологическая
глупость. Ну и крутились инженеры, всякие ухищрения придумывали для
перекрытия проектной мощности. Все цеха "Медплимера" план перевыполнили, за
исключением цеха стерилизации. Директор завода в гневе. Вызывает на ковер
начальника цеха. Что же ты, гад такое нам устроил? Этап твой заключительный,
и если продукция нестерильна, то значит она и не произведена. Все склады