"Андрей Анатольевич Ломачинский. Криминальные Аборты " - читать интересную книгу автора

несправедливой обиды, вдруг внезапно приходило облегчение в виде таких вот
шумных вздохов. Ей самой показалось на момент, что она опять в своем
детстве, завершение почти детского плача сработало, как дежавю. Вроде она не
прошедшая Крым и Рим, тридцатилетняя стокилограммовая бабища, а снова
маленькое, запуганное существо, спрятавшееся между теплой печкой и здоровым
мешком с тыквами от страшного, огромного мира с коварно обижающими
взрослыми. Эти внезапно навернувшиеся детские переживания стали приятны для
нее, она еще пару раз вздохнула, и закрыла глаза. Скоро перед глазами
поплыли мутные большие картины, переходящие в неясные пятна, фиолетовые,
синие, желто-зеленые на бесконечном бархатном фоне черной пустоты. А потом
унеслись и они, и Нелю окутал тихий сон, каким спят вдоволь наревевшиеся
дети.
Она проснулась под утро от страшного стука в дверь. Наверное Петр
приперся, кому же еще. Однако за дверью явно было несколько человек. Все
похоже трезвые, голоса вроде знакомые - мужики со второго этажа. Накинув
халат, она поспешила открыть. Точно, перед дверями стояли два парня из 28-й,
по домашнему одетые в "спортивку".. Видно, что испуганы.
- Неля, Петр умер. В нашем сортире. Мы в ментовку пока не звонили, к
тебе вот пришли...
Втроем прошли в сортир. До Нельки еще не дошла серьезность
происходящего, хотя она чувствовала, что парни ее не разыгрывают. А может
Петр просто мертвецки пьян? С интересом пересекла некую запретную линию
мужского туалета и тут поняла, что что парни не ошиблись. Петр лежал поперек
унитаза, как на дыбе. Лицо его упиралось в зассаный пол, и будучи ниже тела
налилось синей трупной кровью. Рядом валялись две пустые бутылки. Нелька
тихо присела, макнув полы своего халата в туалетную грязь. Она не плакала и
ей не было страшно. Коснулась холодной шеи, поднялась и сказала:
- Ну вот и пиздец. Сгорел мой Петенька от водки. Надо бы ментам
позвонить...
Потом она долго сидела на подоконнике в коридоре мужского этажа,
подходили парни, своя родная лимита, что-то говорили. Она моментально
забыла, что бросила курить, стреляла горькую и плоскую мужскую "Приму"и
смолила одну за одной. Текли слезы и сопли, она утирала их ладошкой, пальцы
становились мокрыми и мочили сигарету. Приехали менты, походили по сортиру,
попросили парней помочь вынести тело. Какой-то лейтенант задал несколько
вопросов. Вопросы были простыми - когда видела последний раз, был ли пьян, и
сколько у него оставалось водки? А вот жила ли она с ним, беременна ли от
него, это никого не интересовало. Нелька поняла, что вокруг смерти Петра
копошатся лишь мелкие дежурные формальности с полным официальным
безразличием. Ей быстро сунули подписать протокол свидетельских показаний, а
потом о ее существовании забыли.
Новость моментально облетела общагу. В Нелькину комнату потянулись
подруги с соболезнованиями, вскоре приехала Наташка. На работу Нелька в этот
день не пошла. А на следующий вышла как обычно. Ее душа переполнилась
жалостью. Вначале было жалко Петра. Потом стало жалко саму себя - жизнь
показалась окончательно сломанной. Машинально она прокрутила события на
полгода назад, и ее взяла досада - почему она послушала ту глупую клятву
больше не пить и почему не пошла на аборт? Жалость и досада сменились гневом
к тому, кто сидел в ее пузе - она больше не хотела этого ребенка. Работалось
плохо, однако Нелька с остервенением начала кидать штукатурку на стены, а