"А.А.Локшин. Музыкант в зазеркалье" - читать интересную книгу автора

В мае 48-го года у отца случился сильнейший приступ язвенной болезни;
его сразу же положили в Институт Склифосовского. В то время резекция желудка
считалась рискованным делом и вероятность неблагоприятного исхода была
велика. Однако обезболивающие уже не помогали, поэтому отец решился на
операцию.
28 мая его оперировал известный хирург С.С. Юдин. Отец был крайне
истощен, а после операции настолько ослаб, что в течение нескольких суток
буквально не мог пошевелиться. Это и спасло его - послеоперационные швы
успели срастись. Физически намного более крепкий военный, которого
оперировал тот же хирург и тоже по поводу язвы желудка, умер на соседней
койке (на глазах у моего отца), так как не смог нужное время лежать
неподвижно и послеоперационные швы разошлись.
15 июня 48-го года отца выписали из больницы, а 26 августа - уволили из
Консерватории в ходе кампании по борьбе с формализмом; ему снова припомнили
его несостоявшуюся дипломную работу "Цветы зла" на стихи Бодлера, из-за
которой его уже отчисляли с пятого курса Консерватории в мае 41-го года**.
Наверняка сыграл свою роль и "пятый пункт", борьба с космополитизмом уже
начиналась.
______________
** См. интервью с И.А. Барсовой в сборнике "Оркестр"; М., 2002, с. 17.

Теперь перейду к событиям иного рода.
21 июля 1949-го года в Черновцах "органы" арестовали А.С.
Есенина-Вольпина**, который был к моменту своего ареста знаком с моим отцом
примерно в течение двух месяцев.
______________
** См. Есенин-Вольпин А.С. Избранное. М., 1999, с.9.

Этот арест был непосредственным следствием того, что отец вычислил
стукача в своем ближайшем окружении, и в беседе с ним с глазу на глаз
неосторожно вывел его на чистую воду, заставил признаться. Вольпин был
арестован не ПОТОМУ, ЧТО на него кто-то донес, а ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ
скомпрометировать моего отца!
Стукач потребовал от отца молчания, угрожая, в случае невыполнения
своего требования, пересажать всю отцовскую семью. Свои угрозы стукач
сопроводил словами: "Я не человек, я труп". Все это я узнал от своего отца,
когда мне было 15 лет. Имени стукача отец никогда не называл мне, вероятно,
опасаясь за меня. (Замечу, что "труп" упоминается в отцовском письме от 19
сентября 1949 года; см. Приложение 1 .)
В следующей главе я объясняю, почему у меня есть основания полагать,
что это столкновение произошло в мае-июне 1949 года.
Судя по всему, столкновение отца со стукачом имело и иные последствия.
Об этом свидетельствует другое письмо моего отца, которое он написал И.Л.
Кушнеровой спустя два месяца - 19 ноября 1949-го года. Я процитирую здесь
это письмо почти целиком, сохраняя орфографию и пунктуацию:
"Внешне дела у меня без видимых изменений. Внутренне же повидимому
должно уже что то сдвинуться с места, хотя я сам это ещё не ощутил. Вероятно
в понедельник я впервые услышу хоровую репетицию. Оркестровые назначены на
27 ноября. Первое (и вероятно последнее) исполнение назначено на 30 ноября.
Дирижер Гаук, солисты Янко и Лисициан. Впрочем солисты под сомнением, я их