"Олаф Бьорн Локнит. Полуночная гроза (Часть 2) " - читать интересную книгу автора

Вот на такой вопрос я теперь мог ответить без запинки. У нас дома, в
Райте, года считали по какому-либо запомнившемуся событию, например, "год,
когда всю зиму шли лавины" или "после засушливого лета". Однако после всех
этих разъездов по всяким городам я знал, как принято отсчитывать время, и
почти что отчеканил:
- Тысяча двести восемьдесят восьмой по основанию Аквилонии!
- По основанию... чего? - после долгого (и, как мне показалось,
растерянного) молчания спросил Кхатти.
- Аквилонии,- повторил я.- Это такая большая страна на закат отсюда...
Кто-то тихо и неуверенно засмеялся. Словно человек, отвыкший от любой
радости, а теперь обнаруживший, что не потерял способности ликовать. Я
подумал, что это Алькой, но не понял, чего его так насмешило.
- Вот так,- ожил в моей голове голос Тихони и ядовито осведомился: -
Кхатти, ты там еще жив?
- Почти,- чуть слышно пробурчал Брюзга. Я думал, он сейчас накинется
на меня, но Кхатти упорно молчал. Наверное, я сказал нечто такое, что
потрясло его до глубины души. Интересно, что именно? Ведь я всего лишь
ответил на безобидный вопрос.
- Добро пожаловать в наше маленькое общество,- прозвучал спокойный и
чуточку печальный голос Старика.- Надо полагать, ты уже давно
прислушиваешься к нашей болтовне? Не стоит придавать ей большого значения -
мы слишком давно находимся тут, чтобы испытывать по отношению к друг другу
настоящую злость. Просто надо хоть как-то отвлекаться от скуки нашей
чересчур затянувшейся жизни...
- А вы живые или не совсем? - осторожно спросил я. Ответил мне не
Старик, а почему-то Алькой, и слова его были медленными и странными:
- Когда-то мы были живыми, мальчик. Слишком живыми. Это нас и сгубило.
А теперь мы не можем умереть...
- Ушам своим не верю! - похоже, Кхатти-брюзга воспрял духом и
немедленно встрял в разговор.- Алькой, неужели на старости лет ты сумел
выучиться чему-то, помимо размахивания мечом? Например, разговаривать как
человек?
Я начал понимать, отчего обитатели подземелья время от времени просят
Кхатти заткнуться. И чего он только такой... Сначала на язык просилось -
"злой". Потом я передумал и решил, что Брюзга не злой, а просто обидевшийся
на жизнь и на всех людей.
- Кхатти видел, как погибла заветная мечта его жизни,- негромко сказал
Старик. Откуда-то я знал, что сейчас только я слышу его голос, а все
остальные разговоры стали едва различимы, точно велись за толстой стеной.-
Это, знаешь ли, не очень-то приятно. Особенно если у тебя нет и никогда
больше не будет возможность вмешаться и как-то помешать происходящему. Он
был очень деятельным человеком, а теперь обречен на полнейшее бездействие.
Впрочем, все мы в свое время что-то значили для наших народов... Мы
привлекали внимание и, наверное, поэтому все оказались здесь. Бывшие
заклятые враги, бывшие союзники... Алькой прав - это теперь больше не имеет
никакого значения.
Старик надолго замолчал, остальные притихли. Я поколебался, но все же
решился осторожно напомнить о себе:
- Тогда почему же меня тоже сюда затащило? Я ведь никто... То есть я
хочу сказать, я не был никем особенным.