"Арк.Локерман. Почти охотничий рассказ" - читать интересную книгу автора

губами его плеч и лица.
За лето все они стали совсем своими, с ними можно было даже
разговаривать. И представить страшно, что кто-нибудь из них вот так,
кувырком!
Тщательно проверили упряжь и через час благополучно закончили путь.
Если Николаевка (42 двора, клуб, магазин) была единогласно признана
городом, то дом Шелгунова мог быть назван только дворцом.
После приплюснутой тесноты палаток так приятно ходить не сгибаясь, а
главное, во "дворце" было тепло, даже жарко. Великолепно сияли две
сорокасвечовые лампочки - одна в кухне, другая в горнице. Уютно тикали
ходики. Стены были сплошь покрыты картинками из журналов. Юрию Гагарину с
противоположной стены ослепительно улыбалась актриса Лиа де Путти из
"Прожектора" за 1925 год.
Шелгунов был рад возвращению геологов и хорошо понимал, что надо людям,
которых выгнал из тайги снег.
Он постарался как мог - истопил баньку, поставил на стол все, чем
богат, даже пол-литра раздобыл, хотя это был "дефицит", в магазин уже с
месяц не привозили.
- Итак, мы у финиша. Поздравляю с благополучным, без происшествий,
окончанием работ! - провозгласил Марков.
После всего этого они, не пошевельнувшись, проспали часов двенадцать.
За окном голубело прозрачное, холодное небо, а посреди стола бронзовый
пузатый самовар снял и излучал тепло, почти как солнце.
Степан Петрович неутомимо подкидывал оладьи. Они получились отменные,
румяные и пузатые.
В туесках с медом и брусникой уровень быстро понижался. Ели и
похваливали.
- На печке не то, что на костре, совсем иное дело, удовольствие одно! -
скромно отвечал на похвалы Степан Петрович.
И все с умилением смотрели на белую печку с докрасна раскаленной
чугунной плитой, всем сердцем ощущая, какое это великолепное изобретение!
Скоро им предстояло возобновить знакомство и со многими другими,
пожалуй не менее замечательными.
На таком лучезарном фоне была только одна тучка.
Женька вспомнил о ней, когда Надежда Ивановна, взглянув на часы,
решительно поднялась из-за стола.
Из полевой сумки она достала сложенную гармошкой карту и линейку,
начала что-то измерять.
Женька, перестав жевать, хмуро следил за ее движениями.
Потом посмотрел в окно. Все было по-прежнему: кое-где пятнами лежал
снег, лениво шевелились тонкие ветки березы.
- Еще холодней стало! - неизвестно по каким признакам заключил
Женька. - Собаку и ту выпустить жалко!
- Ничего, - попивая чай, благодушно отозвался Марков, - человек, в
отличие от собаки, имеет спички, может погреться у костра.
- Шевелись быстрей, тогда не замерзнешь, - посоветовал Вахтанг.
Им хорошо говорить!
Федор Андреевич вообще никуда не идет, будет заканчивать карту, а
Вахтанг сам сказал - сбегаю на три часа, и аминь! Только Наде да ему,
Женьке, предстоит мерзнуть, наверно, до вечера.