"Арк.Локерман. Почти охотничий рассказ" - читать интересную книгу автора

сломав две спички, закурил.
Чем дальше, тем больше он верил, что рассказ не охотничий.
Предупреждение, конечно, тут ничем помочь не могло. Произошел случай,
который невозможно предвидеть, как падение камня с крыши. Все это Марков
сознавал, но нервы бушевали, требовали разрядки.
- Федор Андреевич, - виновато сказала Надя, - там ведь все осталось! И
карта и записи.
- Ну и черт с ними! - Марков швырнул папиросу.
Целил в таз, попал в валенок. Ожесточенно вытрясая, спросил:
- Так чьи же это были следы, Семенова?
- Женя сказал - это барсук!
- А вы сами посмотрели?
- Нет, я же все равно не умею отличать.
- А следовало бы, давно следовало научиться! - Глаза у Маркова стали
колючими, зрачки сузились. - И пора знать, что в этих широтах барсук по
снегу не шляется, а изволит дремать. Сами ни черта не знаете, - загремел
он, - идете на поводу у невежественного авантюриста, потакаете его дурацким
затеям!
"Авантюрист" Женька потупился и надул губы.
- Шишечками, видите ли, питается. Просто дико повезло. При других
обстоятельствах, уверен, откусил бы вам барсук нос. Охотнички нашлись!
Марков снова закурил и продолжал нотацию, но уже более спокойно:
- Я вам, Надя, уже говорил: геолог, который не знает и не любит живой
природы, видит только камни, всегда будет попадать впросак. Да и вообще это
ремесленник, а не настоящий исследователь.
- Я же, Федор Андреевич, стараюсь исправить этот мой недостаток, -
голос Нади дрожал, - я купила Брема и, когда вернемся, обязательно прочту
про всех животных.
- Про обезьян можете не читать, - буркнул Марков, - их здесь не так уж
много!
Надя сжалась. В детстве ее дразнили обезьяной. Слезы потекли
неудержимо.
Вскочил Вахтанг, грудью пошел на Маркова, закричал:
- Зачем обижаешь, зачем насмехаешься?
Глаза у него стали круглые, как у ястреба.
- Я насмехаюсь? - искренне удивился Марков. - Да ну вас всех! Тьфу,
навязались психи на мою голову!
Он круто повернулся, наклонился над картой, всем своим видом показывая,
что работает и ничего больше не желает знать.
Вахтанг подошел к Наде, сел рядом, взял ее за руку, что-то сказал, и
вдруг еле заметная (сквозь слезы) улыбка на мгновение сделала ее такой
красивой!
Размеренно и очень громко стучали ходики. Задумчиво теребил бороду
Шелгунов. По-прежнему надув губы, смотрел в пол Женька.
Наконец тишину нарушил Марков.
- Пора обедать! - Он подошел к Наде, сказал: - Признаюсь в недостатке,
который не исправить даже чтением Брема. Во гневе несправедлив, прошу
извинить!
Все повеселели.
Женька сначала ел без аппетита, потом разошелся, ложка сверкала,