"Надежда Лохвицкая. Выслужился " - читать интересную книгу автора

хочется. Отец обещал, что спустит с него семь шкур, а Лешка знает по опыту,
как это неприятно.
- Так ведь выть-то еще рано, - снова поет кухарка. - Пока что никто его
не гонит. Барыня только пригрозила... А жилец, Петр Дмитрич-то, очень
заступается. Прямо горой за Лешку. Полно вам, говорит, Марья Васильевна, он,
говорит, не дурак, Лешка-то. Он, говорит, форменный адеот, его и ругать
нечего. Прямо-таки горой за Лешку.
- Ну, дай ему Бог...
- А уж у нас, что жилец скажет, то и свято. Потому человек он
начитанный, платит аккуратно...
- Аи Дуняшка хороша! - закрутила тетка рогами. - Не пойму я такого
народа - на мальчишку ябеду пущать...
- Истинно! Истинно. Давеча говорю ей: "Иди двери отвори, Дуняша", -
ласково, как по-доброму. Так она мне как фыркнет в морду: "Я, грит, вам не
швейцар, отворяйте сами!" А я ей тут все и выпела. Как двери отворять, так
ты, говорю, не швейцар, а как с дворником на лестнице целоваться, так это ты
все швейцар...
- Господи помилуй! С этих лет до всего дошпионивши. Девка молодая, жить
бы да жить. Одного жалованья, не пито, не...
- Мне что? Я ей прямо сказала: как двери открывать, так это ты не
швейцар. Она, вишь, не швейцар! А как от дворника подарки принимать, так это
она швейцар. Да жильцову помаду...
Трррр... - затрещал электрический звонок.
- Лешка-а! Лешка-а! - закричала кухарка. - Ах ты, провались ты! Дуняшу
услали, а он и ухом не ведет.
Лешка затаил дыхание, прижался к стене и тихо стоял, пока, сердито
гремя крахмальными юбками, не проплыла мимо него разгневанная кухарка.
"Нет, дудки, - думал Лешка, - в деревню не поеду. Я парень не дурак, я
захочу, так живо выслужусь. Меня не затрешь, не таковский".
И, выждав возвращения кухарки, он решительными шагами направился в
комнаты.
"Будь, грит, на глазах. А на каких я глазах буду, когда никого никогда
дома нет".
Он прошел в переднюю. Эге! Пальто висит - жилец дома.
Он кинулся на кухню и, вырвав у оторопевшей кухарки кочергу, помчался
снова в комнаты, быстро распахнул дверь в помещение жильца и пошел мешать в
печке.
Жилец сидел не один. С ним была молоденькая дама, в жакете и под
вуалью. Оба вздрогнули и выпрямились, когда вошел Лешка.
"Я парень не дурак, - думал Лешка, тыча кочергой в горящие дрова. - Я
те глаза намозолю. Я те не дармоед - я все при деле, все при деле!..."
Дрова трещали, кочерга гремела, искры летели во все стороны. Жилец и
дама напряженно молчали. Наконец Лешка направился к выходу, но у самой двери
остановился и стал озабоченно рассматривать влажное пятно на полу, затем
перевел глаза на гостьины ноги и, увидев на них калоши, укоризненно покачал
головой.
- Вот, - сказал он с упреком, - наследили! А потом хозяйка меня ругать
будет.
Гостья вспыхнула и растерянно посмотрела на жильца.
- Ладно, ладно, иди уж, - смущенно успокаивал тот.