"Николай Павлович Лохматов. Листопад (Роман) " - читать интересную книгу автора

изломах плескались буруны, да по ночам, когда все утопало в безмятежном
сне, доносились глухие птичьи голоса из леса.
Пробуждалась Ока лишь по весне, когда мутными потоками сбегали к ней
талые снега. Набрав силы, река будто срывалась с узды и, как взбешенный
табун скакунов, устремлялась в низину. Все, что ни попадалось на пути, она
рушила, топила, уносила невесть куда. И, будто сказочный богатырь, заходил
в нее по колено лес, прислушиваясь к ее тревожной, бунтующей песне.
Вспененные волны яростно кидались на Чертов яр и с грозным урчанием
отступали. Тот, кому приходилось бывать в такие дни на Оке, невольно
думал: "Силища какая, удержу нет!.."
А в мыслях была она, только она...
Более ста лет назад впервые здесь поселился его прадед, Никифор
Буравлев. Саженного роста, чернобородый, дикий. Откуда пришел этот
человек - никто не мог взять в толк. Ходили слухи, будто он из беглых.
Словили его и продали князю Баранову. А тот для усмирения женил бедолагу
на крепостной красавице Анисье и поставил в лесники. Крестьяне опасались
угрюмого сторожа, верстой обходили его кордон.
Но неспроста князь сосватал красавицу Никифору, тайную думу держал.
Однажды прикатил он к сторожке и приказал:
- А ну, Никифор, на Большую поляну сходи, накоси травы. Лошадь
притомилась, а там трава густая, сочная.
Никифор только что сошел с крыльца, а князь тотчас дверь на засов и к
Анисье. Глаза, словно маслом смазали, заблестели, а самого в дрожь кинуло.
Притянул Анисью к себе, кофточку расстегнул на груди и, задыхаясь,
зашептал:
- Л-люблю...
Одного не учел он: крепки оказались плечи у лесника. Налег тот на
дверь и - запора как не бывало. Не успел князь и трех слов сказать, через
порог шагнул Никифор.
- Накосил, ваше сиятельство, травы, да только связать нечем. Вот,
пожалуй, это сгодится. - Ухватил он князя за пояс и потащил из сторожки.
Не сдобровать бы князю, если бы не кучер да лакей...
В Никифора пошел и его сын, Касьян. Такой же рослый и плечистый,
такой же молчун. В его обходе никто дерева не срубил. Даже лыко содрать
боялись. Может, он так и прожил бы спокойно до своей смерти. Но неожиданно
пришла беда. Проигрался молодой князь в карты, задолжал. Решил он продать
барышнику лес на выруб. Приехал к Касьяну и говорит:
- Хочу лес напоследок посмотреть. Завтра купчую буду подписывать.
Повел его Касьян по чащобам да топям. Стемнело, поднялся туман.
Сбились на болото. Стал князь замечать, будто нарочно Касьян завел его
сюда. И впрямь, трясина засасывала ноги.
- Спаси, Касьян! Век помнить буду, - взмолился князь. - Денег дам.
- Видно, одной нам смертью, ваше сиятельство, помирать. За посулы
спасибо. Сыт ими по горло. А лес жить будет...
С тех пор и назвали то болото Касьяновым бродом, высокий берег реки,
где стояла сторожка, окрестили Чертовым яром. Стали обходить и объезжать
его. Это не огорчило сына Касьяна - Ивана Буравлева. В сторожке он без
опаски принимал беглых каторжан, укрывал от ареста политических. В годы
Отечественной войны, когда сюда пришли немцы, Иван Касьянович переправлял
за реку раненых партизан, доставлял в отряды еду и патроны. Гитлеровцы