"Святослав Логинов. Я не трогаю тебя" - читать интересную книгу автора

внутренний сквер. Пешеходные дорожки, движущиеся и обычные, а рядом, за
плотной стенкой неприхотливого барбариса, тоненькие чахлые деревца.
Несмотря ни на что, деревья не желали расти на внутренних этажах
гигантских домов.
Вольт остановился, не дойдя до своей квартиры. В живой изгороди зиял
просвет. Раньше тут рос куст шиповника. Неделю назад, когда Вольт улетал,
среди листьев появился плотный, зеленый с красным кончиком бутон. Теперь
куста не было.
К Вольту подошел сосед, Иван Стоянович Бехбеев.
- Смотришь? - спросил он. - Смотри. Вот как бывает: занюхали цветок.
Не стоило и сажать. Я, как это началось, решил полюбопытствовать и
поставил счетчик. Так, знаешь, в первый день цветок две тысячи человек
понюхали. В очередь стояли, как на выставку. Каждый наклонится, вдохнет
поглубже и отходит. Так весь день. Пальцем до него никто не дотронулся, а
он все равно на третьи сутки завял. И ведь понимаю, что все зря, а
все-таки новый цветок посажу, как только черенок достану. А его опять
занюхают, это уж как пить дать. Растения не любят, если чего слишком
много. Я по своей работе вижу. Машины мы на границе задерживаем, а если
кто с малышами пешком идет заповедник посмотреть, то порой закрываем
глаза. Так вот, там то же самое, вдоль границы ничего не цветет, редко
когда чертополох распустится. Понимаешь, не рвут их, а сами не цветут!
Вольт не раз слышал печальные рассказы Бехбеева о службе в
заповедниках, как раньше они медленно умирали и как двадцать лет назад,
когда Вольт был еще мальчишкой, их спасли, засадив человечество в огромную
тюрьму. Смешно и обидно: тюрьмой была вся Вселенная, кроме того
единственного места, где люди могут и хотят жить. Все это Вольт знал, но
сейчас он обратил внимание совсем на другое.
- Иван Стоянович, - спросил он, - я не совсем понял; выходит, туда
пытаются пробраться на гравилетах и без детей?
- А ты как думал? - Бехбеев выпрямился. - Мерзавцев на свете еще
сколько угодно. Да и нормальным людям тяжело. Особенно когда объявили
проекты быстрого освоения: у всех было ощущение, что скоро конец бедам и
можно не скопидомничать. Тогда гравилеты косяками в зоны шли, а мы их
силовыми полями невежливо останавливали. Страшно вспомнить. Я теперь этих
новинок в освоении просто боюсь. Взбунтоваться сапиенсы могут, а
четвероногим расплачиваться. Вы уж осторожней открывайте, чтобы зря не
обнадеживать и не разочаровывать.
- Обязательно, - ответил Вольт и, извинившись, пошел, все ускоряя
шаг, потому что дверь его квартиры открылась, и на порог вышла Рита.


- Вольтик, расскажи мне сказку. Все равно какую, только грустную. Ты
рассказывай, а я буду слушать тихонько, как мышка. Только если совсем
печально станет, я тебе в подмышку ткнусь и немножко поплачу. Ты ведь не
рассердишься?
- Что ты? - сказал Вольт. - Слушай. Далеко-далеко, в укромном уголке
мироздания, вокруг желтого солнышка бегает маленькая планетка. Я, конечно,
неправ, она не маленькая, для себя она очень даже ничего. У нее есть
голубое небо и трава, зеленее которой не найти, есть море, ветер, птицы,
чтобы летать, и звери, чтобы бегать. Большие белые, очень гордые птицы и