"Ирина Лобановская. Анатомия развода " - читать интересную книгу автора

трубке, Аня менялась на глазах, забывала о времени и могла ворковать в
трубку до бесконечности.
Игорь терпеливо выжидал, прислушиваясь. Но Анька умышленно говорила
очень тихо. Хотя один раз ему послышалось, будто она сказала "Юра"... но,
вероятно, он ошибся.
- Аня, у тебя же гость! Оторвись, наконец, от телефона! - сердилась
Евгения Александровна.
Аня виновато, невидяще взглядывала на Игоря, бормотала, оправдываясь:
"Я сейчас..." - и продолжала что-то интимно лепетать своему новому другу.
Игорь понял - здесь ему делать нечего. В этом доме ему ничего не
обломится, и надо делать ноги, то бишь сматывать удочки, неудачно закинутые
в чужом пруду.
Анюта не ведала, что творит. Она не понимала слишком многого, не
задумывалась о других и даже не подозревала, абсолютно искренне, что
когда-то сама подала человеку несуществующую надежду.
- Ну и что? Что я такого сделала? - пожала она плечами в ответ на
очередные укоризны матери.
Доверчивая Евгения Александровна как-то попросила усердно женихавшегося
Игоря посмотреть онемевшую магнитолу, наивно полагая, что он - специалист
де-факто. Поскольку Игорь усердно всем и всюду рассказывал о своих
технических способностях и о том, что он абсолютно все умеет и чинит дома
все приборы и всю технику. Парень взялся за дело с жаром и, пытаясь до
последнего не ударить в грязь лицом, делал вид, будто пробует ремонтировать.
Что-то крутил, отвинчивал, пристально заглядывал внутрь... Аня и великий
физик, никогда не бравшийся за починку домашней техники, едва сдерживали
смех. Наконец Игорь нашелся и объявил:
- Магнитола импортная, неразборная, блин! Давно и хорошо знающая
одноклассника, Аня не выдержала и прыснула.
- Игорь Петрович у нас в радиотехнике не понимает! Ему бы атомный
реактор - он бы в нем разобрался в-легкую, а магнитола - это не для него!
Слишком простое устройство. Вот!
Игорю очень хотелось причинить Аньке боль, и причинять ее постоянно.
Хоть как-то отыграться за все, что она с ним сделала. Но это оказалось
невозможным. Аня уходила из его жизни навсегда. И упорно вспоминалось его
детское жестокое удовлетворение в те минуты, когда учителя выходили из себя
от проделок Скудина-младшеклассника. Это было очень приятно. Может, стоило
взять за образец именно такую линию поведения? Над этим следовало
поразмыслить...
В последнее время Игорь все чаще и чаще стал замечать за собой это
дрянное качество. Ему нравилось играть на нервах у окружающих. Доставляло
злую радость и настоящее, пожалуй, единственное удовольствие видеть, как
человек выходит из себя. И что он, Игорек Скудин, Гарик, как звала его мать,
черноглазый малыш и недомерок, в два счета заставил кого-то кричать и
беситься, сделал ему больно, сломал душевное равновесие.
Вначале всяческими утонченными едкими колкостями, сарказмом и
язвительностью он в своей мерзкой манере доводил человека до кондиции, а
когда тот, наконец не выдержав, начинал орать благим матом, тут же ласково
укорял:
- Тихо, тихо! Зачем ругаться по-черному? Не распускайся, это нехорошо!
Он был прирожденный иезуит и деспот и даже не желал представить, что у