"Морган Лливелин. Дочь Голубых гор " - читать интересную книгу автора

старшей дочери вождя. Поэтому она не была подготовлена к боли, жгучей
пронизывающей боли. И все же находила в себе силы не пятиться перед
наносящим ей удар за ударом рогом.
Группа танцующих, с Кернунносом и девушкой в центре, постепенно
приближалась к костру, горевшему в углублении пола посреди дома. Самая
молодая и красивая из гутуитер, Тена, Призывающая Огонь, сняла глиняный
кувшин с каменного очага и, шепча заклинания, высыпала его содержимое на
пылающее пламя. Над угольями поднялся зеленоватый дымок, наполняя дом
запахом, похожим на запах переспелых фруктов.
Дымок ласково овевал Эпону, проникая в нее, и вызывал во всем ее
существе экстаз, чувство сильного опьянения. Отныне все потеряло для нее
всякое значение. Куда-то исчезло одеяние, а с ним и драгоценная брошь ее
матери... ну и что? Кернуннос кружился, бормоча свои заклинания, и все колол
ее рогом... ну и что? Ничто не имело больше значения. Она уже забыла, что
сначала испытывала страх, совершенно забыла. Впервые отяжелели ее юные
груди, впервые в низу живота она почувствовала сильный жар. Нет, не жар,
болезненно жгучее томление.
Она кружилась и кружилась, вертя головой, словно голодное дитя, ищущее
сосок матери, но болезненное томление не проходило. Она всецело предалась
власти этого чувства. Удивительного, мягко одурманивающего чувства, которое,
казалось, обладало и цветом, и запахом; в нем даже слышался звон
колокольчиков - или это звенели маленькие бронзовые колокольчики на ногах
танцующих женщин? И это не имело значения. Как восхитительно чувствовать
обволакивающую тебя, еще не изведанную ласку, ощущать во всем своем теле
беспричинное счастье. Она улыбнулась. Тихо, как бы про себя, рассмеялась.
Страха по-прежнему не было.
Жаркий дымный воздух ласкал ее обнаженную кожу; молнии боли, которые
пронизывали ее при каждом поцелуе рога, ничего теперь не значили, да и сама
боль словно бы перестала быть болью. Пот катился градом, духота стояла
такая, что, забыв о том, что на ней ничего нет, она порывалась снять с себя
все одежды, снять, если можно, и саму кожу, освободиться от того, что давило
и давило на нее.
Головокружение все усиливалось. Непрестанно бил барабан, позванивали
колокольчики, не умолкая пели гутуитеры: их голоса казались
далекими-далекими. Она вдруг ощутила сильный позыв к рвоте и на миг закрыла
глаза и едва не потеряла равновесия. Раскинув широко руки, она качнулась
вперед, надеясь, что жрец поддержит ее. Но Кернуннос был теперь сзади,
что-то беспощадно вдавливалось в нее, между ног, и на этот раз боль была так
сильна, что она не смогла ее приглушить. Она стояла на четвереньках, а жрец
по-прежнему причинял ей боль, нестерпимую боль... и чтобы не закричать, она
плотно сжала губы. Совершив над собой невероятное усилие, она кое-как
поднялась на ноги и повернулась лицом к жрецу: нет, она не позволит так
терзать себя сзади.
Рог, точно нож, полоснул ее по груди.
Меняющий Обличье смотрел на нее немигающими глазами. Его зубы были
оскалены, как клыки у хищного зверя; пронзительным голосом он пел что-то
непонятное, а затем вдруг завыл: так воют волки в зимнюю ночь, собравшись в
какой-нибудь заваленной снегом долине. Никому из тех, кто слышит этот вой,
издавна предвещающий нашествие волков, не избежать страха.
Меняющий Обличье смотрел на Эпону волчьими глазами. Да, перед ней стоял