"Леонид Каганов. Попугайчики" - читать интересную книгу автора

- Фантасты... - саркастически произнес Карл Иванович, запирая дверь.


* * *

Волнения беспокойного дня не прошли даром - к вечеру разболелось
сердце. Карл Иванович укрыл ноги пледом и лег на диван, положив под язык
таблетку нитроглицерина. Голова кружилась, в висках стучало, а грудь
пронизывала острая боль. Было не столько больно, сколько страшно, и очень не
хватало воздуха. Такие приступы случались и раньше. Прошло минут пять, и
вроде боль стала потихоньку отступать. Карл Иванович полежал немного, встал,
медленно дошел до окна и распахнул створку. А затем так же медленно вернулся
на диван.
Он лежал и думал, что надо полежать еще немного, а затем встать и
насыпать попугаям кунжута. А потом в окно вдруг яростно ударил холодный
осенний ветер, и вдалеке распахнулись двери обеих комнат. А этого допускать
было никак нельзя, чтобы попугаи не смешались и не вызубрили лишнего. Карл
Иванович попытался приподняться, но вдруг боль схватила грудь со страшной
силой, а потолок стал стремительно приближаться. Последнее, что он услышал -
это птичью возню в коридоре, а последнее, что увидел - аккуратно
заглядывающих в кухню попугайчиков.

Боль постепенно исчезала, но вместе с телом. Карл Иванович падал в
черный бесконечный коридор, пока вдалеке не показалось ослепительное сияние.
Оно приблизилось - и вдруг коснулось светящимся дыханием бесплотной макушки
Карла Ивановича, проникая глубоко внутрь.
Раздался громовой голос. Хотя это был и не голос, и говорил он не
слова, а будто заглядывал в самую глубину души - туда, где еще недавно было
сердце. И этот взгляд словно бы произносил: "НУ? ЧТО СКАЖЕМ?"
Карл Иванович, потомственный коммунист, названный в честь Маркса,
летчик и фронтовик, убежденный атеист, железный Карл, как его звали в полку,
впервые в жизни ощутил такую полнейшую душевную растерянность, какой никогда
не испытывал даже в детстве. Он не знал, что ответить. Иисус? Аллах? Кришна?
Душа просто молчала.
"ЧТО Ж ТЫ", - дохнул трубный голос и подбросил. Карла Ивановича высоко
вверх.
Светящееся пятно, кружась, осталось внизу, а впереди забрезжила
невиданная ослепительная свежесть, не фермой, а чем-то совсем другим
неуловимо напоминавшая гигантскую форточку.
Карл Иванович влетел в нее, на миг ослеп и камнем пошел вниз. Но вдруг
на спине сами собой расправились два белоснежных крыла и подхватили Карла
Ивановича. Он взмахнул ими раз, другой, третий - и начал легко подниматься
вверх, начиная оглядываться по сторонам и. все пытаясь понять, то ли душа
его такая легкая, то ли на душе так легко.