"Алена Любимова. Птица колибри зимы не боится " - читать интересную книгу автора

- Папа, так папа! - от охватившего меня смущения возглас мой прозвучал
чересчур восторженно. С чего бы мне так ликовать по поводу совершенно мне
незнакомого папы? Впрочем, будущих родственников не выбирают.
И в пятницу он пришел. Вместе с Яриком. Ольга бросилась открывать. В
дверной проем шагнул крупный, высокий, довольно симпатичный мужчина. Широко
улыбаясь, он протянул мне руку и представился:
- Дмитрий Сергеевич!
- А это моя мама Катя! - радостно возопила Ольга.
Яриков отец растерянно захлопал глазами, и улыбка сошла его лица.
Кажется, я ему не понравилась, и мне почему-то стало от этого ужасно
горько.
- А я папа Ярика, - все еще тряс мне руку мой новоиспеченный без пяти
минут родственник. - И мне тоже очень приятно. Теперь, наверное, можете
называть меня просто Митей...
Что он говорил дальше, я не слышала и не помню, ибо именно в тот самый
момент, когда он произнес слово "Митя", я увидела шрам на его руке. Тонкий
длинный шрам, протянувшийся вдоль всего большого пальца до самого запястья.
Точно такой же шрам, как у того, другого Мити, из моей, увы, давней юности.
Мысли смешались в моей голове. Как же так? Совпадение? Или это
действительно Митя? Но он меня вроде не узнал. Я украдкой пыталась
вглядеться в его лицо. Вроде, пожалуй, даже похож, хотя не очень. И еще,
может, конечно, мне показалось, но вроде бы он тоже украдкой меня
разглядывал.
Мгновение спустя я обругала себя сентиментальной дурой, потому что тем
давним Митей из моей юности он быть попросту не мог. Во-первых, потому что у
него другая фамилия. Тот носил крайне неоригинальную фамилию Иванов, а
фамилия Ярика Кречетов. Маловероятно, что тот Митя, женившись, взял фамилию
жены. Подобные случаи, конечно, встречаются, но крайне редко, в основном,
если у мужика какая-нибудь неблагозвучная фамилия. Но самое главное -
другое: Ярик ровесник Ольги. А у того Мити никаких детей в год рождения
Ольги уж точно не намечалось. И никаких возлюбленных, кроме меня, тоже не
было. Я знаю наверняка. Значит, это не он.
- Катерина, - жарко и одновременно строго зашептала мне в ухо сестра. -
Ты ведешь себя неприлично. Я тебя просто не узнаю. Прекрати немедленно
строить глазки Ярикову отцу и скажи, наконец, что-нибудь членораздельное. И
вообще, зачем ты цветы в кастрюлю засунула? У нас разве ваз в доме нету?
Я очнулась и поняла, что, оказывается, уже нахожусь на кухне в обнимку
со стопкой тарелок, роскошный букет из алых роз, который вручил мне Ярик,
торчит из высокой кастрюли для супа, а гости чем-то гремят в большой
комнате. Щеки мои запылали. Какой стыд! Воображаю, что этот Яриков Митя обо
мне подумает. Ага, легок на помине. Митя возник на пороге кухни.
- Катюша, вам помощь не требуется?
Оказывается, мы с ним уже почти на "ты"! А я и не заметила. Когда же я
разрешила ему называть себя Катей?
Тем временем Митя схватился за тарелки. Я тоже их на всякий случай не
отпустила, и мы начали синхронно протискиваться по нашему узкому
коридорчику, ведущему из кухни.
- Извините, - цепляясь спиной за стену, проговорил Митя. - Меня наши
ребята несколько дезориентировали, и я как-то не совсем понимаю: вы Олечке
мама или сестра?