"Алена Любимова. Птица колибри зимы не боится " - читать интересную книгу автора

чем-то смущает.
Я улыбнулась и сказала:
- Знаешь, Ярик, раз уж я скоро стану твоей родственницей, разрешаю тебе
официально называть меня просто Катей.
- Спасибо, - в третий раз повторил он, однако за весь вечер Катей меня
так и не назвал.
Нарезая салат, я размышляла о том, что случилось и чего втайне давно
боялась. Правда, я думала, что произойдет это не так скоро. Моя маленькая
сестренка собралась замуж! Сестренка, которую я вырастила буквально с
пеленок и которая до сих пор для меня была абсолютным ребенком.
К горлу подступил комок, и я пониже склонилась над разделочной доской,
чтобы эти двое, с хохотом накрывавшие на стол, не дай бог, не заметили моего
состояния. Моя сестренка выходит замуж! Господи, почему так рано? Я
чувствовала себя так, словно мне неожиданно отсекли руку, после чего
бодренько объявили: "Ничего страшного, ваша рука уже взрослая и
самостоятельная и вполне может обходиться без вас!" Она без меня! А я без
нее? А кстати, где они собираются жить? Я полагаю, у нас? Или у Ярика? Нет,
не хочу, чтобы Оля уезжала к Ярику! Неизвестно еще, как его родители к ней
отнесутся. Слезы закапали из моих глаз в салат. Я представила себе, как
обижают и унижают мою сестренку. Обязательно буду настаивать, чтобы они жили
здесь, со мной.
Однако в следующий же миг и такая перспектива мне совсем не
понравилась. Всю Ольгину жизнь мы прожили с ней вдвоем. У нас здесь, так
сказать, бабье царство. А теперь тут всегда будет Ярик. Значит, я даже не
смогу утром раздетой пройти в ванную. И нижнее белье при нем не постираешь.
Неловко как-то, чтобы он любовался на мои трусы и лифчики. Тем более,
большинство их у меня отнюдь не новые. Надо срочно купить новые! Хотя сейчас
наверняка не до нового белья - деньги на свадьбу потребуются. И хоть я
отнюдь не Рокфеллер, в лепешку расшибусь, но докажу Яриковым родственникам,
что сын их не Золушку в дом привел. Мы с Ольгой не хуже других живем. Но все
равно: придется теперь постоянно быть в напряжении. И перед телевизором
теперь не развалишься, как хочешь и в чем угодно. А этим летом, к примеру,
такая жара стояла. Я вообще дома голая в мокрой простыне сидела. Теперь
больше точно не посидишь.
Мне стало до того горько, словно весь смысл моего земного существования
зиждился на двух вещах - утром входить голой в ванную, а жарким летом
сидеть, завернувшись в мокрую простыню.
- Катерина! Мама Катя! Очнись! Что с тобой? - отвлек меня от унылых
размышлений голос сестры. - Пожалей этот несчастный помидор! Ты и так уже
его в пюре изрубила.
- Действительно. Простите, задумалась. - Я смущенно счистила с доски в
салатницу помидорный сок.
- И сотри трагизм с лица! - потребовала Ольга. - По-моему, сегодня
никто не умер. Наоборот, на твоих глазах рождается новая семья.
- Так сказать, ячейка российского общества, - с серьезным видом
подхватил Ярик и запихнул в рот скатанный в шарик мякиш белого хлеба.
- И от тебя я, Катька, никуда не денусь, - подхватила Ольга.
- Значит, здесь жить собираетесь?
- Если ты имеешь в виду эту квартиру, то, конечно, нет, - откликнулась
Ольга.