"Владимир Лившиц. Защита Лившица: Адвокатские истории " - читать интересную книгу автора

- И что?
- Он придет.
- Тогда зачем вам нужен я? С ним и говорите.
Я понял, что совершил ошибку, и стал ее исправлять:
- Миша еще точно не решил. Мало ли что...
- И что?
- Тогда вы дадите показания.
- Так вам кто нужен - я или Миша?
- Мне здание синагоги нужно! А вам и Мише на это наплевать, как я
понимаю. Поэтому, если не хотите, можете завтра в десять не приходить в
синагогу на второй этаж в кабинет Йоси. Там будут все.
На следующее утро, когда я жарил себе традиционную холостяцкую яичницу,
раздался телефонный звонок. Я взял трубку.
- Лившиц? - без всякого приветствия, но с очень характерной интонацией
спросили на том конце.
- Да, а кто это?
- Лившиц, поговорите со мной. Я дядя Нема.
Я вспомнил список лиц, подлежащих вызову в судебное заседание. Дядей
Немой мог быть только Гительмахер Наум Исаакович. Он был возчиком и всю
жизнь катал детей на пони в городском саду. Говорили, что ему всегда не
хватало двух копеек до миллиона. Это он сумел доказать властям, что
революционер Драпкин (партийный псевдоним Гусев, чьим именем названа улица в
районе Лендворца) - его родственник, а не просто однофамилец его жены, и
явочная квартира революционера находилась как раз в том одноэтажном доме,
где жил дядя Нема с семьей. Во дворе дома он держал своих лошадей и еще
кое-какую живность. Дом сделали памятником истории, повесили на него
мемориальную доску, а потом выяснилось, что дома в том районе подлежат
сносу. Снесли все, кроме, конечно, исторической ценности. Дом этот до сих
пор стоит среди современных многоэтажек на улице Островского между Большой
Садовой и Пушкинским бульваром. Из этого дома дядя Нема уезжал в Америку, и,
говорят, таможенники плакали от обиды, глядя на то, что он увозит с собой. У
него на все было разрешение!
Все это и многое другое я узнал позже, а сейчас в телефонной трубке
звучал сплошной текст без пауз, в которые можно было бы вставить хотя бы
междометие. При этом дядя Нема имел полный рот дикции и плевать хотел на
падежи.
- ...я являюсь собственный корреспондент газеты "Советиш геймланд", я
знаю иврит, я знаю идиш. Кто сейчас знает идиш? Вы знаете идиш, Лившиц? Вы
не знаете, это никому не нужно. А я знаю. Я предлагал Йосе открыть курсы для
детей. Пусть учат языка, на котором говорили их бабушки. Но ему же ничего не
нужно, этому Йосе. Никому ничего не нужно. Он себя окружил этими негодяями и
ворами. Вы знаете, кого я имею в виду. А я являюсь собственный корреспондент
газеты "Советиш геймланд", я знаю иврит, я знаю идиш...
Я почувствовал запах дыма. Сначала подумал, что не выдержал телефонный
провод, но затем вспомнил о яичнице. Извинившись, я положил трубку рядом с
телефоном и бросился на кухню. Сквозь клубы дыма пробрался к раскаленной
докрасна сковородке, вспоминая неизвестно чью мать, свой несостоявшийся
завтрак и все, что с этим связано. О дяде Неме я вспомнил в последнюю
очередь, лишь после того как проветрил кухню.
"Неудобно получилось, - подумал я. - Человек сам позвонил, из лучших