"Владимир Лившиц. Защита Лившица: Адвокатские истории " - читать интересную книгу автора

- О-о! Это интересный вопрос. Мне много лет, и я давно живу в Ростове.
Меня все знают. Я ведь являюсь собственный корреспондент газеты "Советигн
геймланд". Я пишу статьи. Их читали даже в Америке. Кстати, сюда недавно
приезжали раввины из Америки, так они сразу спросили дядю Нему...
Теперь настал черед судьи. Она приложила к глазам носовой платок,
затряслась и стала постанывать тонким голосом. А ведь дядя Нема еще не
начинал давать показания!
Сочувствующие в коридоре через открытую дверь услышали стоны судьи и,
не понимая, что происходит, стали перешептываться. В коридоре поднялся гул.
Те, кто стоял ближе к дверям зала, рассказывали стоящим сзади, а эти, в свою
очередь, передавали дальше. На улице поняли, что дядя Нема набросился на
судью. Ей стало плохо, и уже вызвали "скорую помощь". Синагоги теперь не
видать, а Нему арестуют. "И поделом", - злорадствовали те, кто придерживался
версии о том, что именно Нема на своих лошадях ночью вывез шифер, которым
должны были крыть крышу синагоги после войны. "Вы посмотрите на его дом, -
говорили они, - какая у него крыша. Это что, с неба свалилось?" Противники
вспомнили, что Миша Портной в ту пору был председателем общины, отвечал за
стройматериалы, и только он мог ими распоряжаться. Спор продолжился уже на
улице, так как всех спорящих попросили выйти из коридора. Оставшиеся еще
несколько минут кричали друг на друга, призывая к тишине.
В это время Вера Николаевна немного успокоилась и официальным тоном
обратилась к дяде Неме:
- Гражданин Гительмахер, вы предупреждаетесь об ответственности за дачу
заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Вам понятно?
По выражению лица дяди Немы было видно, что он впервые слышит такие
словосочетания и не понимает их смысла.
- Правду нужно говорить суду, понимаете? - перевела сказанное на
обычный язык Вера Николаевна. Наум Исаакович, оскорбившись, поджал губы:
- Когда я был маленьким, папа мне всегда говорил: "Нема, никогда не
ври, говори только правду". И я всегда говорю только правду.
Дядя Нема прислушался к своим словам, оценивая их как бы со стороны. На
его лице отобразилось удивление. Потом он оглянулся в коридор, где у двери
стоял Миша Портной, ожидающий своей очереди, и добавил:
- Не то что некоторые. Вы знаете, о ком я говорю. Они думают, что можно
невиновных людей оговаривать и им все сойдет с рук! Я являюсь собственный
корреспондент газеты "Советиш геймланд", меня знают даже в Америке...
Понимая бесполезность сопротивления, Вера Николаевна вполголоса
обратилась ко мне:
- Что он должен был показать суду?
- Он должен был показать, что с тысяча девятьсот сорок пятого года
община открыто и добросовестно владела зданием синагоги, ремонтировала его
за свой счет, платила земельный налог, коммунальные платежи, красила фасад,
перекрывала крышу шифером...
- Вот именно, - услышав сигнальное слово, произнес дядя Нема. Лицо его
стало серьезным и жестким. - Этот шифер я обменял у майора интенданта на
тушенку и привез в синагогу. А ночью шифер исчез. Все знают, кто это сделал.
- Этот вопрос сейчас не рассматривается, - заметила Вера Николаевна.
- Как это не рассматривается?! - Дядя Нема обернулся ко мне - Лившиц,
дорогой мой, скажите им! Как это не рассматривается?!
Что я мог сказать им? Что дядя Нема очень не любит поговорить? Что ему