"Василий Ливанов. Мой любимый клоун" - читать интересную книгу автора

Они с Ларисой не поженились. Папаша забрал свою дочь из циркового
училища. И настоял, чтоб избавилась от ребенка.
Фрукт был с толстой кожурой - этот папаша Ларисы.
До Сергея доходило, что Лариса уже дважды побывала замужем и, кажется,
собирается в третий раз.
...А машинка за дверьми кабинета так и строчит, так и костит.
- Вы как будто даже не слышите, что я говорю, Сергей Денисович?
- Сергей Дементьевич. Моего отца звали Дементий Алексеевич.
- Простите. - Мальва Николаевна так свое "простите" произносит, что
вместо "простите" слышится "прощаю".
Крупная собой дама Мальва Николаевна Баттербардт, но до Полины ей не
дошпилить. Сестры Челубеевы!
Шесть разнокалиберных баб, а Челубеева-то по-настоящему одна Полина. В
цирке так часто бывает. Они познакомились с Полиной в Саратове, он тогда
опилки один глотал, без Ромашки. Теперь пишут: "В паузах такой-то". А тогда
в афише: "Весь вечер на манеже клоун Сережа". Сколько лет тому: пять? семь?
В гостинице попали ужинать за один стол. Она как раз напротив. На
манеже смахивает на мужика, особенно когда под першем стоит. Правда, на
очень красивого мужика, ничего не скажешь. Вблизи он рассмотрел ее лицо.
Черты крупные, грубоватые, но правильные, и глаза дивные, с опущенными
внешними уголками, дымчатые такие, очень женские глаза.
- Не гляди, все равно не разглядишь меня, - внезапно громко, низким
своим, звучным голосом сказала Полина на весь стол. И подружкам: - А что,
сестрички, пусть нас коверный Сережа шампанским рассмешит?
Он купил три бутылки шампанскою, на сколько денег хватило. Поднялись к
ним в просторный номер. Синицын был, что называется, в кураже. Ему нравилось
смотреть, как хохочет Полина, встряхивая темными, коротко сниженными
волосами, нравился ее голос, глаза, нравилось, как она поет, потому что
Полина вдруг запела что-то давно им позабытое, грустное, и, как показалось
Синицыну, пела для него.
Несколько раз приходила коридорная, требуя тишины, и наконец разогнала
всю компанию. Сергей пошел к себе - его номер был в самом конце длинного
коридора на том же этаже.
Уже стал задремывать, когда услышал стук в окно.
Сначала и не понял: ведь третий этаж. Когда распахнул окно, Полина
спрыгнула с подоконника легко, беззвучно.
Да еще в руке держала початую бутылку шампанского.
По карнизу с ней прошла.
- Если не нравлюсь, гони меня, дуру, Сережа.
Глотнула шампанского прямо из горлышка и протянула бутылку ему. Он тоже
глотнул. Теплое.
Под утро, стоя на подоконнике распахнутого окна, обернулась к нему и
сказала:
- Если не разлюблю тебя, Сережа, - беда будет. Моя беда.
И ушла.
Нет, не ушла. Никуда не ушла Полина Челубеева, а переступила через это
гостиничное, высокое над землей окно прямо в жизнь Сергея Синицына и
осталась с ним на все эти годы - жена не жена, друг не друг, просто Полина
Челубеева, которая знает про него, Синицына, все. Даже, может быть, чего он
сам про себя не знает. И виделись как-то странно, словно запоями. Разъезды,