"Андрей Ливадный. Остров надежды (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

ритмично постанывал требующий замены клапан в одном из насосов регенератора,
изредка попискивали сигналы на различных контрольных панелях, но это были
привычные звуки... в которые вплетался совершенно чуждый этим помещениям
низкий, утробный гул, доносящийся со стороны библиотеки.
Пальцы Яны впились ему в плечо. Она тоже слышала глубокий, угрожающий,
полный скрытой энергии монотонный звук...
- Что это? - едва слышно спросила она.
- Не знаю, - покачал головой Семка, делая шаг вперед по прозрачному
тоннелю, за стенами которого работала автоматика жизнеобеспечения. Ему вдруг
вспомнилось, как он впервые попал сюда и точно так же, крадучись, шел по
этому коридору...
Гул продолжал нарастать, словно где-то работал готовый взорваться
генератор неведомого поля, напряжение росло, оно висело в воздухе, становясь
почти осязаемым, и вдруг...
Басовитое гудение прорезала звонкая и чистая нота.
Звук трепетал в воздухе, отражаясь от стен, колеблясь, меняя интонацию,
пока не перерос в четкий, гармоничный ритм.
Пальцы Семки разжались, и "MG" скользнул в захваты силовой кобуры.
Неисправные генераторы не способны синтезировать музыку. Он сделал последний
шаг, отделявший его от библиотеки. Мелодия пульсировала, вливаясь в него,
нежная, бархатистая, как наполненный льдистыми звездами мрак космоса,
сильная и неукротимая, как вспышка термоядерной реакции, зовущая, терзающая
и вопрошающая, как неистребимое движение разума...
Посреди библиотеки стоял Андор.
Мелодия лилась из скрытых динамиков, заставляя едва ощутимо вибрировать
переборки.
Семка молча пожал протянутую руку и посмотрел в глаза андроида. В его
взгляде был немой вопрос и немного укора. Робот был непредсказуем и слишком
сильно полагался на разум своих юных хозяев.
- Это симфония Космоса, - негромко пояснил андроид. - Она была написана
много веков назад на планете Земля, исторической родине людей. Я разыскал ее
среди фонотеки одного крейсера...
- Андор, ты прелесть! - воскликнула Яна. Ее глаза сияли.
Мелодия была повсюду. Она лилась из отсека в отсек вслед за двумя
молодыми людьми и роботом-андроидом.
Они сели за стол, но Семка вдруг почувствовал, что не может ни
говорить, ни есть.
Он непроизвольно отложил вилку и поднял глаза, полные невысказанной
муки. Терзавшие его душу сомнения и неудовлетворенность внезапно обрели
форму отчетливой мысли, и подсознательный страх перемен умер в груди,
раздавленный щемящим чувством близкой, но неизбежной утраты и еще чем-то
глухим и неукротимым, что крепло в его сознании под воздействием симфонии
космоса.
Ностальгия по звездам, которых он никогда не знал.
Неукротимое буйство человеческой натуры, влечение, заставлявшее первых
пещерных людей задирать голову и вглядываться в бездонный колодец Вселенной.
И мучительный, ноющий в груди вопрос: кто они, люди, позволившие
механическим созданиям издеваться над своими детьми?..
Реальность Острова Надежды вновь дала трещину, но теперь уже под
напором повзрослевшего разума.