"Андрей Ливадный. Остров надежды (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

разуме человека. Теперь Андрей пожалел, что не боролся со сном на лекциях по
космической психологии.
Прошло всего семь суток с того момента, как Воронцов очнулся среди
тусклого сияния красных ламп, а он уже успел вкусить от прелестей полного
одиночества.
Черт... В двадцать лет невозможно серьезно относиться к таким занудным
дисциплинам и готовиться к полнейшей изоляции, когда жизнь еще только
началась!..
Одно он помнил очень четко. "Не смотрите в одну точку" - прозвище
преподавателя космопсихологии - часто повторял: "Двумя основными причинами
психических отклонений в замкнутом пространстве являются потеря надежды и
физическое бездействие. Именно поэтому погибают девяносто процентов
спасшихся..."
Им постепенно овладевала злость. Андрей слишком хорошо понимал, что он
не герой. Оказывается, это совершенно разные вещи - пасть в бою или сдохнуть
от тоски, одиночества и неизлечимой в таких условиях лучевой болезни...
Не потерять надежду... Легко сказать. Он вышагивал по орудийной башне,
ел, спал, пока к исходу седьмых суток не понял, что начинает сходить с ума.
В свое время события захлестнули двадцатилетнего парня своим бешеным
водоворотом, неумолимый вихрь войны промчал его сквозь четыре года жизни и
внезапно бросил тут, среди мрака, холода и трупов...
То, что раньше лишь брезжило на пороге сознания, вызывая смутное
беспокойство, вдруг стало очевидным, стоило лишь немного поразмыслить...
Андрей понял, что умрет, и тогда запретил себе думать. Он вскрыл все
шкафы, вытряхнул на пол их содержимое и, сидя среди кучи барахла,
изобретенного для того, чтобы молодым парням было сподручнее уродовать друг
друга, выработал новую концепцию бытия.
Его злость нашла выход, и от этого стало чуть-чуть легче.
У него был набор стандартных инструментов, запасные части к системе
наведения, кипа справочников и схемы...
Чтобы не сойти с ума от тишины и одиночества, он выдрал консоль
управления лазерным орудием и принялся за разборку.
Шли дни, и он начал терять ощущение времени. Копаясь в тонкой
аппаратуре, Андрей уставал морально, но не физически. Тогда он вставал и
начинав прыгать по тесному отсеку, отталкиваясь от стен, пока не выматывался
окончательно. Иногда эти "тренировки" заканчивались приступами истерического
смеха - он сам себе казался придурком, кривляющимся, как обезьяна... но кто
мог его видеть и как по-другому двигаться, когда автономный гравитатор дает
всего одну десятую привычной силы тяжести? По крайней мере, это помогало ему
сохранить рассудок.
На самом деле ему было страшно. Он ненавидел себя за этот страх, но
стоило вспомнить бесконечные часы агонии, как к горлу подкатывала тошнота.
Он просто хотел жить. Он украдкой мечтал о том благословенном дне, когда
сможет, вопреки всему, вернуться... Андрей грезил наяву о том часе, когда
его нога вновь ступит на любую планету. Лишь бы над головой было небо, а под
ногами земля...
Он работал, доводя себя до изнеможения, чтобы не думать, и все равно
думал, мечтал и... работал.
Прошло девяносто два дня.
Он похудел, лицо приняло землисто-бронзовый оттенок. Руки Андрея были в