"Михаил Литов. Улита " - читать интересную книгу автора

отдельности, а не сваливать все в одну кучу.
- Но послушай, - возразил я, вставая и расхаживая в волнении по
гостиной, - неужели я не покажусь тебе притворщиком, фарисеем или безумцем,
если попытаюсь представить себя обладателем абсолютных желаний или идей? Ты
затронула грустную тему, девочка, и у меня сразу возникло ощущение
собственной старости и никчемности. О нет, ты ни в чем не виновата... мне
теперь, конечно, можно только посочувствовать, но ты... ты всего лишь
разбередила мои старые раны, разговорила меня... ну так слушай! Вот что я
понял задолго до встречи с тобой. Чтобы иметь какие-то абсолютные желания,
по крайней мере их подобие, нужно иметь прежде всего хотя бы виды, попросту
крепкую надежду на некую абсолютную жизнь. Так спроси меня, хочу ли я
бессмертия и вечной жизни. И я не найдусь с толковым ответом. У меня нет
желания смерти, нет в этом вопросе бесстрашия, которым стоило бы
бравировать... напротив, я ужасно боюсь, и все же это далеко не абсолютный
страх при всей его определенности. Это совсем не тот страх, который своей
противоположностью имеет паническую и сумасшедшую жажду бессмертия. Вечная
жизнь... на что она мне и что это, собственно, такое? каким образом я могу
до бесконечности желать что-то делать и о чем-то мыслить? что я такое я
могу делать или хотя бы желать, чего мне хватило бы на вечность?
- Я поняла, - серьезно кивнула девушка.
- Знаешь, Улита, когда я впервые задумался обо всем этом, я не то
чтобы увидел всего лишь неопределенность наших человеческих желаний и
увидел не только какую-то удручающую смазанность нашего существа, нашего
состава, я вдруг словно перегнулся через край пропасти, заглянул далеко в
бездну и увидел такую пустоту внутри себя, что меня охватил безумный и
самый настоящий ужас. Это совсем не та пустота души, над которой любят
смеяться острословы. Если бы! Это изначальная и неизбывная пустота, это и
есть наши основы. А ткни в такие основы пальцем, и ни во что не попадешь.
Мы созданы такими, чтобы ничего в действительности не желать, кроме
удовлетворения самых насущных потребностей, и все, что мы желаем помимо
этого, это уже наши выдумки, наши попытки убежать от пустоты, ужаса и
скуки. Человек, последовательно совершенствующий себя, в моих глазах
прекрасен, он завораживат меня и внушает мне зависть, но в то же время он
самый что ни на есть искусственный человек. И в конечном счете желающий,
например, написать великую книгу так же относителен и, в сущности, суетен,
как тот, кто озабочен лишь тем, чтобы иметь богатый дом, красивую жену и
исправную машину.
Улита резким жестом остановила меня. Ей хотелось получить слово, а я
уже давно не обращал на нее внимания, ходил из угла в угол и говорил без
умолку.
- Но так думать - это и есть желание смерти, - сказала Улита.
- Думай об этом, не думай - ничего не изменится, так есть и так
будет, - возразил я с досадой. - Мироздание не пусто само по себе, раз оно
способно давать жизнь, но мы в нем созданы внутренне пустыми существами. В
нас нет стержня, нам не на что опереться. Когда я осознал это, для меня
начались мучения. Мог ли я желать, чтобы они были вечными? Но желать
избавления от них значит ли желать чего-то абсолютного? Да, мучения...
Безысходность. Я постоянно думал об одном и том же, вот об этой пропасти в
ничто внутри нас, и наверняка смотрел перед собой печальным взором,
смешившим кого-нибудь на улице. В какой-то момент моя голова вдруг стала