"Михаил Литов. Узкий путь " - читать интересную книгу автора

вскарабкался на пианино и воздушной балеринкой забегал по хрустящим
клавишам. Сироткин удивился грубым звукам, звавшим его на землю, к жалкой
рутине земных забот, а увидев, что делает Наглых, он заверещал:
- Мое пианино!.. мои дети... учатся!..
Наглых снисходительно усмехнулся ему с недосягаемой высоты своего
искусства.

***

В один из вечеров, оставшись дома в одиночестве, Сироткин с душевной
бережностью собственника достал из шкафа череп и поднял его в воздух на
вытянутой руке, еще не решив, чувствовать ли ему себя актером, играющим
Гамлета у разверстой могилы, или наполнить чувства чем-то более глубоким,
сакраментальным, что надвигалось из Бог весть каких таинственных и
заповедных областей и желало быть выстраданной им истиной. Шутом еще
недавно был среди них Червецов, но, к сожалению, не его череп очутился в
руке Сироткина, а славно было бы понежиться и познать всю меланхолию и
бренность бытия над червецовскими останками. Ведь, черт возьми, над фирмой
"Звездочет" как проклятие висит долг, и неизбежно наступит черный день,
когда Червецов потребует причитающуюся ему долю. Заминка пока в том, что
Червецову, как разъяснил Фрумкин, необходимо для получения денег завести в
банке свой счет, но чтобы заиметь этот счет, он должен прежде организовать
и зарегистрировать собственное дело, а с этим у него все еще что-то не
клеится. Однако не упустит свое Червецов!
За что платить человеку бездеятельному, бездуховному,
безнравственному, человеку, который всего лишь по счастливой для него
случайности поставил свою подпись под декларацией, провозглашавшей
учреждение фирмы "Звездочет", и который затем пальцем о палец не ударил для
расцвета дела, а только впитывал пролившийся на него золотой дождь?
Сироткин вдруг с ужасом осознал, что его руки не прочь швырнуть череп
неизвестного на пол, а ноги готовы его растоптать. Надо выбросить, и
поскорее, избавиться, это наваждение, подумал он. Но в следующее мгновение
уже углубленно размышлял и гадал, к о г о он держит на ладони. Может быть,
это последнее свидетельство о жизни человека, нашедшего свою смерть среди
развалин в отнюдь не такие уж незапамятные времена; может быть, дело тут
гораздо таинственней и впрямь связано с кем-то из социалистов. Сироткин
всей душой предпочитал последнее, а почему, и сам не знал, наверное,
социалистический вариант нравился ему именно своей невероятностью. С другой
стороны, ему доставляла удовольствие мысль, что он на манер Гамлета
разыгрывает свою маленькую мистерию над прахом революционного шута.
Удивительным образом обладание черепом повышало его авторитет в собственных
глазах, как если бы оно давало ему некие тайные преимущества над
окружающими, над живыми и даже над теми, кто давно покоился в земле, и, в
частности, лишний раз подтверждало, что в фирме "Звездочет" он самый
образованный, начитанный и думающий человек.
Придвигая игрушку поближе к окну, чтобы ее равномерно освещал мягкий
вечерний свет, Сироткин любовался изящной округлостью верхней части, с
игривой вопросительностью заглядывал в пустые глазницы и вслух сокрушался
об утрате нижней челюсти. Его душа, словно взыскуя чистой и заведомо
безответной, страдальческой любви, с тихим упрямством склонялась к