"Тимур Литовченко. Число зверя или Лейтенант дьявола" - читать интересную книгу автора

неправильно - всё, тревога. Тогда они разбегутся по местам, бездельники, и
всё шито-крыто. Впрочем...
Рододонт Селевкидович обернулся, многозначительно посмотрел на
спутника, вздохнул и докончил:
- Впрочем, молодой человек, я нисколечко не сомневаюсь, что в самом
недалёком будущем вы станете пользоваться услугами данной системы оповещения
наравне с прочими. И не менее успешно. К моему глу-бо-чайшему сожалению.
В такт с "глу-бо-чайшим сожалением" Рододонт Селевкидович неожиданно
взвился на ноги и не ступил, не прыгнул, а чрезвычайно легко порхнул на
коврик. Секунд пять он не шевелился, затем сделал многозначительный жест
руками и прошептал:
- Наблюдательность - великая вещь, молодой человек! Идите за мной. Да
смотрите, ступайте след в след, не то сработают тензодатчики. Тогда я вас
при первой же возможности уволю. Заметьте себе это, - строгий голос и
сдвинутые к переносице брови дали спутнику Рододонта Селевкидовича понять,
что он ни капельки не шутит. Хотя, если честно, в напускную строгость такого
человека никто бы ни за что не поверил.
Тем не менее, молодой спутник Рододонта Селевкидовича повёл себя крайне
дипломатично. Не захотев вступать в конфликт со старшим, он осторожно ступил
на серо-зелёный коврик и старательно повторяя движения провожатого, пошёл к
двери. Всё оставалось по-прежнему тихо.
Однако стоило Рододонту Селевкидовичу взяться за дверную ручку, как за
стеной раздались звуки, похожие на оглушительный вой сирены морского порта:
"Уэк-уэк-уэу-у-у-у!.." Немедленно задвигались стулья, стукнули фанерки,
кто-то невидимый тяжело протопал, что-то грохнулось на пол. В соседних
комнатах громко захохотали. Рододонт Селевкидович взвыл от досады, прошипел
сквозь зубы:
- Ну, это уже выходит за рамки всяких приличий! Хватит, надоело!
Пр-роверка, общая пр-р-вер-рка заданий! - толкнул плечом дверь и не заботясь
более о спутнике ворвался в комнату. А молодой человек, напустив на себя
равнодушно-скучающий вид (в самом деле, он-то при чём к этому переполоху?),
вошёл в дверь, тихонечко насвистывая.
На самом же деле он отнюдь не был таким уж безразличным, каким хотел
казаться. Слегка прищуренные серые глаза выдавали обострённую до предела
наблюдательность, которую он пытался скрыть под маской показного
безразличия. Неудивительно поэтому, что, едва переступив порог комнаты,
новичок увидел над перегородившим дорогу книжным шкафом с запылёнными
стёклами, на полках которого громоздились многочисленные папки и альбомы с
разноцветными корешками, небольшой прямоугольник, а в прямоугольнике - пару
весёлых, цвета морской волны глазок. Глазки эти удивлённо-радостно мигали,
окаймлявшие их густые ресницы подрагивали, а от уголков к невидимым вискам
бежали тщательно загримированные, но всё же слегка проступающие сквозь слой
пудры паутинки озорных легкомысленных морщинок.
Пока вновь прибывший разглядывал хорошенькие глазки, Рододонт
Селевкидович устраивал кому-то жесточайший разнос, вопя что есть мочи:
- Что это такое?! Нет, я вас спрашиваю, что это за безобразие?! А?!
Ответьте немедля!
- Это болт, Рододонт Селевкидович. Болт, - прозвучал наконец ровный
серебристо-чистый баритон, после чего визгливые начальственные выкрики
немедленно прекратились. Чтобы получше рассмотреть того, кто умудрился мигом