"Тимур Литовченко. Великий эстет" - читать интересную книгу автора

драгоценности - ТОЖЕ дерьмо! Главное же - умереть вместе! И искупить
страданиями некий моральный грех. НАД ЭТИМ ты не задумывался, ты, ЭСТЕТ?!
Бесконечность съежился под идущим из-за черных очков взглядом, потому что
в этом взгляде ему почудилось... адское пламя...
- Кремацию Гоголя он еще снимать собрался, видите ли! Бездарь.
Режиссер почувствовал, что медленно, но верно сходит с ума.
- Да, ты до сих пор так и не понял, С КЕМ Имеешь дело,- господин Зельбелов
сделал разочарованный жест руками.- Мне действительно не нужно никакое
вшивое чудо-яйцо, чтобы читать чужие мысли или ПОКАЗЫВАТЬ ТВОЮ ТОЧКУ
ЗРЕНИЯ ПО ТЕЛЕВИЗОРУ. Это никакая не японская техника, это МОЯ техника...
и даже НЕ ТЕХНИКА ВОВСЕ! Просто МОЯ, и все! И главный дерьмач в этом
грязном деле - ты! Эти двое хоть заплатили мне, но у меня денег не брали.
А ты вот ошибся и - ВЗЯЛ. А простым смертным у меня и ломаного гроша брать
нельзя. Так что им пусть небольшая, но скидка выйдет...
Господин Зельбелов неожиданно сильно толкнул Бесконечность в грудь и
проревел:
- А вот ты плати по счету сполна!!! Ты знаешь, ЧЕМ мне платят! ОНИ умерли
по-своему. Мне не терпится увидеть, КАК умрешь ТЫ!
Пытаясь удержаться на ногах режиссер шагнул назад - и наткнувшись голенью
на неожиданно возникшее препятствие потерял равновесие, взмахнув руками
упал и пребольно стукнулся головой. В следующую же секунду он увидел, что
лежит в огромном, но низком, до блеска надраенном медном котле и
истерически завопил:
- Не-е-е-е-е-ет!!!
- Да,- с совершенно ледяным спокойствием заявил господин Зельбелов.- И ты
достоин такой участи хотя бы потому, что приказал убить двух влюбленных.
- Но я не знал!.. И меня принудили вы!..
- Только не говори, что ты абсолютно ни при чем. Хоть я и просил тебя
мысленно об одолжении, ВСЛУХ отдал приказ именно ты. ДОБРОВОЛЬНО, кстати.
И учти, я лжи не терплю. Любая ложь была, есть и будет фальшью. Даже так
называемая "белая" ложь, которая якобы во благо.
Тут господин Зельбелов нагнулся, поднял два золотых бруска и со словами:
"Вот, забирай свою награду",- швырнул их в котел. Бруски начали
плавиться еще у него в руках (по крайней мере режиссер успел заметить на
них отчетливые вмятины от пальцев и ладоней работодателя), упав же в котел
довольно быстро оплыли и растаяли, точно маргарин на раскаленной
сковороде. Бесконечность хотел подняться, чтобы выбраться из котла, однако
в него летели все новые и новые бруски, больно ударявшие в тело. Комната
наполнилась слугами, они подавали хозяину пачки долларов, развязывали и
насыпали ему в пригоршню нешлифованные алмазы из мешочков, и к граду
золотых слитков присоединился тяжелый ослепительный дождь драгоценных
камней и денежный листопад. Купюры вспыхивали на лету, осыпались в котел
уже наполовину сгоревшими, и из оранжевых огненных венчиков, сквозь легкую
завесу копоти на горе-режиссера пялились тысячи недоумевающих глаз
толстяка Франклина. Алмазы с бульканьем шлепались в густую золотую кашу,
пробкой выскакивали на поверхность и с едва слышным шипением пылали почти
незаметным синим пламенем.
Бесконечность барахтался в быстро прибывающем золотом расплаве как щенок в
глубокой луже, безуспешно пытаясь хотя бы подобраться к краю котла. Самое
удивительное состояло в том, что он до сих пор был жив. Он не знал