"Анна и Сергей Литвиновы. Токатта ре минор" - читать интересную книгу автора

С каждым новым произведением публика хлопала все жарче и жарче. Даже
надеяться нечего - на бис Гинзбурга вызывать будут. И на первых аккордах
знаменитой "Токкаты" зал восторженно завопит. А потом... потом Катя ошибется
с регистром, и вместо мощных, наводящих дрожь звуков орган откликнется
жалобным, похожим на стон клавесина писком...
"Бежать. Бежать отсюда. И пусть Верка отдувается как хочет. Но... но
как же публика? Вон, глаза у всех горят... А красавчик с корзиной орхидей
так возбудился, аж румянец на всю щеку... Ручкой в такт подмахивает, на меня
косяки кидает... Неужели из-за меня не будет бисов? И что будет делать
Гинзбург? Начнет переключать регистры сам?"
...Программа между тем стремительно завершалась. Сейчас, вот сейчас и
начнутся бисы - ее позор. А что, если... Если просто подумать логически? Она
ведь уже освоила, как именно звучит орган в данном конкретном регистре. Вот
и будем переключать их, руководствуясь простой логикой!
"На первом же регистре логика даст сбой. "Токката" захлебнется, зал
загудит, а Гинзбург задушит, как обещал. И этот парень из первого ряда
презрительно пожмет плечами. Вот, подумает, дура... Нет, я не могу
ошибиться. Никак. Не имею права".
Концерт завершился. Гинзбург кланялся, уходил, но аплодисменты
призывали его снова и снова. На сцену вереницей тянулись бабули с
гвоздичками, дамочки с астрами, дети с тюльпанами...
Парень из первого ряда свою корзину Гинзбургу не дарил.
Наконец Гарри снова уселся за орган.
Катя, будто бы делала это всю жизнь, включила нужный регистр. Какой,
угадала верно - Гинзбург благосклонно кивнул.
На первых же аккордах зал, как и ожидалось, завопил.
"Тоже мне, консерватория", - фыркнула про себя Катя. Она напряженно
ждала, пока закончится величественное вступление. Дальше, она помнила,
пойдут более спокойные такты в высокой тональности - а им, кажется, нужен
вот этот регистр... Оп, она опять угадала. Гинзбург ей даже одобрительно
кивнул.
И тут Катя почувствовала: ее переполняет восхитительное, никогда в
жизни не изведанное ощущение. Наркоманы, наверно, называют его кайфом. Но на
самом деле никакой кайф с этим не сравнится! Не сравнится с клубком
легкости, и гордости, и ответственности, и гармонии. Все в одном,
непередаваемо легком и пьянящем ощущении.
Регистр... опять регистр... а тут - понижаем тональность... новый
регистр... финал... публика затаила дыхание... все!
Гинзбург устало бросил руки на колени. Катя глубоко вздохнула. Зрители
повскакали с мест. "Браво! Браво!"
Парень с орхидеями наконец направился на сцену. Гинзбург встретил его
благосклонным взглядом. Корзинщик вежливо улыбнулся органисту, аккуратно
обошел его и вручил цветы Кате.
- Вы были великолепны, - прошептал он. И быстро ретировался со сцены
под неодобрительным взглядом Гинзбурга.


***

Костя встретил ее в коридоре. Это прогресс - раньше он просто из