"Анна и Сергей Литвинов. Трансфер на небо " - читать интересную книгу автора

полагалось самому выбирать, чем заниматься в рамках расследования, он
предпочитал делать то, что скажет Опер. Признавал за ним первенство. Ну а
Малютин своим положением лидера охотно пользовался.
- Тогда так, - сказал Опер, - теперь, друг мой, опроси, для ускорения
процесса, кого-нибудь из игроков.
- Кого конкретно? - уточнил следак.
- Ну, к примеру, с самым старшим поговори. С этим, вратарем запасным,
Овсянниковым.
- С Овсянниковым? Ладно, - буркнул Костик и вышел из комнаты.
А Опер, глянув исподволь на Нычкина, подвел итог:
- Значит, сомнений нет: убил Кондакова кто-то из своих. То есть из тех,
кто находился на базе в главном корпусе.
- Так точно, - кивнула Варя.
Она хорошо понимала, что Опер совсем не случайно сделал Нычкина
невольным свидетелем сыщицкой кухни, хотя мог бы, конечно, поговорить со
следователем о его последних розысках и втайне. Сообщение о том, что
наверняка убил кто-то "из своих", являлось дополнительным средством давления
на футболиста, слушавшего весь разговор. А Нычкин, едва Варя согласилась с
мнением следователя, сразу скуксился и посмотрел на нее обиженно: "Ты, мол,
мне нравишься, а готова меня в убийцы записать!"
...Во время допроса Варвара внимательно отслеживала, как Нычкин
реагирует на каждый из вопросов Опера. На ее взгляд, центрфорвард был первым
номером в списке подозреваемых, потому что он явно неприязненно относился к
убитому Кондакову. А главное, потому, что Кондаков нашел свою смерть не
где-нибудь, а в постели Нычкина.
И еще она не могла не заметить, что, когда Малюта предъявил Нычкину
окровавленный нож, тот явно растерялся.
- Итак, вам знаком этот предмет, - утвердительно сказал Опер,
возвратившись после разговора со следаком на свое место. Он взял в руки
запечатанный в полиэтилен швейцарский офицерский нож и стал задумчиво
вертеть его. Нычкин смотрел на ножик в руках Опера завороженно. После долгой
паузы он пробормотал:
- Да, этот предмет мне знаком.
- Чей это нож? - вопрос Малютина прозвучал хлестко, как удар по мячу с
одиннадцатиметрового.
- Нычкин этот пенальти отбить не смог или не захотел. После долгой
паузы, уронив голову, он признался:
- Мой.
- Та-а-ак, - угрожающе протянул Опер и спросил: - Ну и когда же вы,
Нычкин, в последний раз держали его в руках?
- Откуда я помню! Он у меня в номере валялся.
- Где конкретно? - наседал Опер.
- Не помню я! Может, в тумбочке. А может, и на тумбочке. Или - в
ванной. Или вообще в сумке.
- А вы им сегодня вечером пользовались? - Опер искоса поглядел на
футболиста.
- Да, - тихо ответил форвард, смотря исподлобья. - Да, я им
пользовался.
Для того, чтобы убить им Кондакова? - хитро, но как-то по-будничному
произнес Опер. Он атаковал, и на секунду показалось, что его последний удар,