"Г.Г.Литаврин. Записка греческого топарха " - читать интересную книгу автора

восстать[39], т. е. херсониты всегда к этому готовы, поэтому необходимо
иметь в виду немедленное принятие определенных мер против них.
Известно, что и Владимир взял Херсон благодаря тому, что ему был дан
совет из осажденного города, как заставить его жителей сдаться[40].
Летопись под 1066 г. сообщает: когда Ростислав Тмутараканский достиг
серьезных успехов и усилился, "сего же убоявшеся грьци, посла-{124}ша с
лестью катопана в Тмутаракань". "Котопанъ" отравляет князя и "пришедъ
Корсуню повhдаше, яко в сий день умреть Ростиславъ, яко же и бысть. Сего же
котопана побиша каменьмъ корсуньстии людье"[41].
Все приведенные выше факты достаточно ярко свидетельствуют об отношении
греков византийских черноморских колоний и империи к русским, с которыми,
они находились в длительных культурно-экономических связях. Знаменательно в
последнем сообщении летописи то, что когда "греки" подослали к Ростиславу со
злым умыслом "котопана", его избивают камнями "люди корсунские", т. е.
отравляют власти, а симпатии простого населения Херсона на стороне
предательски убитого Ростислава.
Согласно Константину Багрянородному, стратиги фем получали свое
жалованье с населения своей фемы, а не от центрального правительства. При
этом стратиг Херсонской фемы, очевидно, не обладал крупными силами, потому
что Константин предписывает ему в случае восстания херсонитов не пытаться
подавлять его, а "выехать из Херсона, удалиться в другое место и оставаться
там"[42]. Все это не могло не заставлять стратига Херсона, не говоря уже о
топархе какой-то небольшой области (если только здесь эти лица не
совпадают), вести себя очень сдержанно с подвластным ему населением, от
добрых отношений с которым зависит получение им своего жалованья и сама его
безопасность. К этому в нашем случае прибавляется еще опасность от
"варваров", слабых сил топарха против которых недостаточно. А поскольку все
это совершается вскоре после пребывания в Херсоне Владимира, вступившего в
брак с греческой царевной Анной и взявшего с собой корсунских попов для
службы в церкви Киева[43], то и сам топарх не считал, очевидно,
предосудительным, сохраняя свою номинальную власть над областью, признать в
какой-то мере зависимость от киевского князя. Вероятно, в Крыму начальники
отдельных областей, пограничных и удаленных, были довольно самостоятельными
и почти независимыми от империи в период VI-XIII вв.
Владимир, вернувший грекам обратно "за вено, царицh дhля"[44] Херсон,
очевидно, не отдал других областей Крыма или имел где-то близко от крымских
колоний земли, подвластные издавна киевским князьям, так как он присоединяет
к области топарха еще "целую сатрапию" (лnv oatрапеiav) и определяет в его
пользу довольно значительные доходы в своей земле.
Чрезвычайная краткость топарха в "Записке", именно в ее последней
части, дает повод полагать, что автор не хотел бы говорить подробно о своей
поездке к "царствующему к северу от Дуная". Принимая во внимание эту
краткость и то, что топарх буквально ни словом не обмолвился о том, как
далек был путь до "северного повелителя", было бы слишком рискованно
заключать, что он находился очень недалеко.
"Знатнейшие" на собрании решают самый насущный вопрос, как избегнуть
опасности от "варваров", им угрожающей. Следовательно, их решение "заключить
мир" с "царствующим к северу" должно было избавить их от этой опасности.
Топарх же, говоря о результатах поездки, ни словом не обмолвился о
какой-либо военной помощи, оказанной их {125} новым покровителем в борьбе