"Холли Лайл. Подстрекатель ("Тайные тексты" #4) " - читать интересную книгу автора

Глава 5


Крутящиеся в теплых летних течениях бесконечные цепочки фестивальных
шаров прочертили море множеством радуг, яркое разноцветье которых привлекло
десятки тысяч рыб, казавшихся живыми звездами, пляшущими в жидком небе.
В потоки воды выплескивалась музыка - сладкозвучные напевы
романтических баллад, развеселые танцевальные ритмы, бравурные марши военных
оркестров, которые остались единственным напоминанием о воинственном прошлом
Харс Тикларима. Смешиваясь в воде, многочисленные мелодии не производили
диссонанса, но сливались в изумительной гармонии, создавая чудесную и
волнующую симфонию, включающую в себя образы жизни, полной надежд и
страстей, жизни, которая пытается выразить всю бренность и вместе с тем
жизнестойкость человечества.
Через хрустальные арки городских коридоров проходили тысячи людей,
облаченных в пышные наряды, созданные специально для этого дня, этого
момента, этого места. Женщины, раскрашенные как рыбы, плавающие вверху,
мужчины в масках, украшенных драгоценными камнями, словно первобытные
морские божества, которых они изображали, - все двигались к Полифоническому
Центру на церемонию открытия Фестиваля Первой Недели.
Джесс, с браслетом на запястье левой руки, который свидетельствовал о
том, что она на самом деле имеет право посетить Фестиваль, браслетом,
подаренным ей подругой из семьи Артис, которая, посетив прошлогодний
Фестиваль, поклялась, что впредь ноги ее там больше не будет, двигалась
вместе с толпой тех, кто действительно имел право проходить под золотой
аркой. На девушке была простая зеленая маска с блестками, головной убор с
изящной линией из перьев, идущей со лба на затылок и дальше вниз по спине, и
зеленый костюм, усеянный переливчатыми чешуйками. С ней никто не
заговаривал. Впрочем, Джесс быстро поняла, что здесь никто ни с кем не
разговаривает. Ей показалось странным, что в такой огромной толпе не слышно
ни звука, ни шепота, ни сердитого окрика в ответ на случайный толчок локтем
или прочее.
Джесс не могла припомнить, чтобы за все годы, проведенные вне Уоррена,
ей доводилось присутствовать в обществе людей, двигающихся в таком
безмолвии. Но она хорошо помнила, как бесшумно двигались люди там, в
Уоррене, и вдруг ощутила у себя на языке острый, горьковатый привкус страха,
когда людской поток уносил ее все дальше вперед.
Джесс надеялась отыскать Рейта и, будучи переодетой до неузнаваемости,
хотела понаблюдать за ним, не выдавая своего присутствия. Ей не хотелось,
чтобы он узнал, что она прибыла на Фестиваль, чтобы шпионить за ним. Джесс
стыдилась своей ревности, своего желания постоянно видеть его и быть рядом с
ним, желания, которое она скрывала, потому что Рейт никогда не смотрел на
нее как на кого-то более близкого, чем друг. Он относился к ней с какой-то
забавной терпимостью, а иногда и с жалостью. Джесс было стыдно, но она
боялась, что Рейт познакомится на Фестивале с кем-то, кто ему понравится.
Что он будет танцевать с женщиной, которая увидит в нем все то прекрасное,
что первой разглядела сама Джесс, и что Рейт, увлеченный новым лицом,
довольный какой-нибудь умной фразой со стороны новой знакомой, уйдет
навсегда и больше уже никогда не вернется. Джесс не знала, что она
предпримет в случае, если увидит, как Рейт танцует или разговаривает с