"Дмитрий Липскеров. Осени не будет никогда" - читать интересную книгу автораокровавленный. Таксам просто свернули шеи, они лежали в лужах крови, словно
спали. - А-а-а! - простонал Жбан, закрыв лицо руками. А у Слизкина даже стона не получалось, когда он глядел на гиену, череп которой был сплющен сучковатым поленом. Вырванный глаз, зарывшийся в опилки, казалось, смотрел укоризненно, с немым вопросом: "Зачем вы меня сюда из Африки притащили"? Лисица пропала из клетки вовсе, а красавица рысь лежала на спине, словно женщина, закусив краешек языка, с неживыми стеклянными глазами. Лишь только коза осталась в этом мире и истошно блеяла, расстроенная кровавыми пятнами на своих снежных боках. Лицо Василия Кузьмича было белее самого белого мрамора, когда он трогал кончиками пальцев расколотые черепашьи панцири. Все хотели было бежать в соседний двор, но капитан приказал возвращаться, пошел сам, в сопровождении двух прапоров. Через полчаса вернулся, с пустыми глазами и поникшими плечами. - Всех? - спросил Мозгин. Василий Кузьмич кивнул. - И пони?!. - не удержался Слизкин. - Всем отдыхать до завтра! - приказал капитан. Мужики до вечера просидели в столовой, обсуждая произошедшую бойню. - Ну, Зыков!.. - выдавил Жбан. - Сука! Передавил моих, как кутят! - Я бы его, - признался Мозгин. - Я бы его в отхожее место отправил жить. Китайцы так делали. Ноги, руки отрубали, слуха лишали, глаза выкалывали, оставляли только обоняние. Потом выхаживали обрубочек и помещали Дыши, сколько хочешь! Все представили себе такое наказание, а впечатлительного Андрюшку чуть не стошнило. К ужину привезли Зыкова. У него заплыл синяком правый глаз, а губы разрослись до негритянских и кровоточили. - За что, ребята? - просипел он, показанный товарищам лишь на минуту. Ответа не получил, его утащили неизвестно куда. - А все зависть человеческая, - поставил диагноз Жбан. Все были согласны и надеялись, что с Зыковым произведут процедуры, описанные сообществу Мозгиным. В эту ночь засыпали особенно тяжело и мучились до рассвета кошмарами. А потом провыла слишком ранняя сирена, и мужики потянулись к выходу. Оказалось совсем рано. Земля еще не отпустила предрассветного тумана, трава была мокрой, а на деревянном чурбане сидел живодер Зыков и, обхватив голову руками, плакал. Слизкин подумал, что Зыкова сейчас расстреляют перед всеми, лишат жизни, отчего его неокрепшее сердце дрогнуло. Здесь же, в компании прапоров, находился и Стеклов. Он улыбался как-то странно, и Андрюшка подумал, что его простили и не отчислили. Может быть, он станет расстреливать Зыкова. Из тумана шагнул на всеобщее обозрение Василий Кузьмич и быстрым шагом подошел к плачущему Зыкову. Он присел перед ним на колени, взял за плечи и проговорил: |
|
|