"Дмитрий Липскеров. Осени не будет никогда" - читать интересную книгу автора

тайному месту под паркетом, где хранился его мешок с мирозданием. Вытащил
богатство из тайника и разделся догола. Пощупал себя и насчитал четырнадцать
болезненных мест.
Вот это отдубасили, подумал Вова, борясь с болью и головокружением...
Он поддернул длинным ногтем веревочку на мешке и осторожно достал охапку
нежно пахнущих листьев. Как живые, подумал, и посчитал... Пятнадцать,
обрадовался. Четырнадцать к ранам приложу, и один еще останется. Не должно
быть в мешке пустоты, как и в небе. Хоть одна звезда, но должна быть видна в
ненастье!
Вова Рыбаков облепил себя своим богатством и уже через пять минут
заснул спокойным сном, в котором даже старик бородатый ничего не просил,
так, лишь глазами строил!..
Он проснулся от солнечного света, бьющего по глазам, содрал с себя
засохшие листья, не обнаружив более ран, лишь покраснение кожи одно.
Поднялся на ноги, и так захотелось ему принять стакан, аж до хруста в
костях!
Огляделся вокруг - ни одной картинки, даже набросочка единого!..
Стал судорожно штаны натягивать тренировочные, так как выходные кровью
были пропитаны, надел исподнюю майку, всунул ноги во вьетнамки, скоренько
вышел и помчался к сто пятьдесят третьему.
Зойка добрая, думал Вова на бегу, дыша тяжело, как старая псина. Зойка
в долг даст! Она знает, что я отработаю!..
Зюкина в сей момент сидела с сослуживцами в подсобке и с грустью
обсуждала свой переезд в город Нью-Йорк.
- С легкими у меня что-то, - призналась продавщица. - Врачи
рекомендовали океанский воздух.
- А наше море хуже? - поинтересовался кто-то.
- Лучше! - патриотично заявила Зойка. - Лучше! Но море не океан, и
придется оставить Родину, пока болезнь не отступит...
Дальше поговорили об американской медицине, которая, конечно, впереди
нашей, обсудили, чего закупать на проводы, а потом коснулись прикормленного
Зюкиной бомжика, который, получается, сиротой остается.
- Мы его не бросим! - дружно пообещали. - К батюшке отведем!..
Зюкина грустно улыбнулась, сделала скорбное лицо и поведала торговому
собратству:
- Умер мой бомжик!.. Двинулся на тот свет!.. Хоть и пьянью был, но с
душою светлой!
- Да, вон, он бежит! - заметила продавщица бакалеи через витрину.
- Кто?!. - не поняла Зюкина.
- Да, бомжик твой, мертвый!
- Где-е-е... - прошипела от ужаса Зинка, хотя уже сама видела
прыгающего по тротуару Вову.
- Мертвый, а прыгает, как заяц!
Зюкина хотела было бежать, но ужас сковал все ее тело сверхпрочным
бетоном, она стала похожа на монументальную женщину, произведенную на свет
скульптором Мухиной, и сидела на стуле прочно, как будто в Третьяковке на
постоянной экспозиции!
А Вова вбежал в магазин, и, не в силах молвить что-то, дышал загнанным
мерином и хлопал страдальческими глазами.
Зинка перешла из твердого состояния в медленно тягучее. Принялась