"Дмитрий Липскеров. Последний сон разума (роман)" - читать интересную книгу автора

Митрохин раскрыл сумку и выудил из нее кастрюлю с кашей. Затем достал из
чехла удилище и проворно привел его в готовность, привязав к концу лески
трехжальный крючок.
- Приготовь сеть! - скомандовал он, и Мыкин развернул снасть во всю ее
длину. При этом его кадык от нетерпения ходил то вверх, то вниз, а глаза не
могли оторваться от экрана.
- Лежит, падла! - радовался тепловик. - Спит. А мы ее тепленькую!
- Не сглазь!
- Я не глазливый!
Митрохин запустил руку в кастрюлю и пригоршнями стал сыпать кашу в воду.
Наживка получилась отменная и опускалась ко дну значительными кусочками, не
рассыпаясь.
- Сейчас она...
- Совсем темно стало! - нервничал Мыкин, перебирая сеть пальцами.
- Успеем...

Илья лежал на своем будущем потомстве с закрытыми глазами и не о чем не
думал. Его мозг находился в некоем состоянии прострации, в такое обычно
впадают будущие матери, постоянно прислушивающиеся к своему возрастающему
животу, к его процессам наполнения частью вселенной.
Татарин очнулся лишь тогда, когда на его голову что-то упало. Он не
испугался и не рванулся с кладки, а лишь приподнял голову и разглядел в
полной тьме планирующие ко дну куски чего-то, в которых тотчас узнал пшенную
кашу.
В желудке прошли судороги, и Илья сглотнул слюну...

- А вот и крючочек мой фирменный! - горделиво зашептал Митрохин,
насаживая на трехжальную сталь кусок каши и поплевывая на него по-рыбацки.
- Да опускай же его, - суетился Мыкин. - А то пожрет гадина всю прикормку
и плевать она хотела на твой крючок фирменный!
Мыкин зачем-то достал из рюкзака топор.
Митрохин был профессионально спокоен.
- Я время знаю, - молвил он и, взяв эхолот в руки, стал медленно опускать
леску в воду, стараясь подвести крючок с наживкой прямо к самой рыбьей
морде, каковая отчетливо вырисовывалась на экране прибора.

Илья машинально открыл рот и сглотнул кусочек каши. Это было так вкусно,
что у него закружилось в голове, а слюна, до этого мерзкая на вкус,
превратилась в сладостный нектар. Затем он съел еще кусочек, что и вовсе
раззадорило аппетит, и рыбина принялась поглощать кашу, сыплющуюся с
поверхности, как манна небесная. Изможденный невзгодами, Илья не думал,
откуда взялся этот провиант, тем более ночью; просто открыл рот и заглатывал
все, что сыплется.
Неожиданно что-то резануло его язык, как будто с кашей попался кусок
стекла; Илья попытался было выплюнуть инородный предмет, но это причинило
ему еще б▄ольшую боль, и какая-то острая штука проколола его щеку.
Илья метнулся в сторону, и все три жала вонзились в нежную рыбью плоть,
разрывая ее до крови.
Я попался, - понял татарин. - Меня отловили на крючок!
От сознания того, что он пойман, Илья взметнулся к поверхности, а затем