"Яков Липкович. Хлеб и камень (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

поворачивает мою голову.
Все дружно буравят меня взглядами. Но видик у меня еще тот, и кое-кто
уже начинает переглядываться, веселиться.
- Ой, хлеб ел, киселем запивал! - кривляется Ворона.
- Спросите его, вкусный кисель? - подливает масло в огонь Глиста.
- Вкусный кисель?
- Вкусный кисель?
Я не могу пошевелить руками. Мне остается одно, и я плюю в чье-то
близкое лицо. Тотчас же откуда-то сбоку меня достает колючая затрещина.
По-прежнему мой главный враг - Глиста. Он костлявой хваткой держит мои руки.
Я изворачиваюсь и изо всех сил ударяю его ногой в пах. От неожиданности он
отпускает меня. Я рывком поднимаюсь и бегу в сторону нашего дома.
Сильный удар по голове на какие-то мгновения оглушает меня. Я ощущаю,
как по шее за воротник медленно течет тоненькая струйка. Я дотрагиваюсь до
затылка, смотрю на свои пальцы. Кровь!.. При виде ее мне становится плохо.
Еще несколько нетвердых шагов, и я оседаю на деревянные мостики возле нашего
дома. Кажется, теряю сознание...


6

Я так и не знаю, кто бросил в меня камень. Думаю, что Глиста, потому
что мой удар ему в пах тоже чего-то стоил. В конечном счете, мы с ним квиты.
Вот только что-то медленно заживает ранка. Доктор считает, что камень занес
инфекцию. Я понимаю, что Глиста не выбирал, чем запустить в меня. Схватил
первое, что попало под руку. Удивительно другое, что я не питаю к нему
никакой злости. Ни к нему, ни к его свите. Мне почему-то кажется, что после
этой истории с камнем они непременно примут меня в свою компанию. Ведь они
не могут не оценить, что я не выдал их. Сколько ни допытывались взрослые,
кто ударил меня, я так и не ответил. Особенно настаивала, чтобы я сказал
правду, мама. Как депутат городского Совета, она знала всех избирателей
своего участка и могла напрямую связаться с родителями того же Глисты или
Вороны.
Одна Луша не донимает меня дотошными расспросами, не посягает на мои
тайны. С утра она возится по хозяйству, а после обеда садится на край моей
кровати и до самого вечера, пока не возвращается мама, рассказывает о себе,
о своих подругах, о том, как понаехали уполномоченные и стали собирать
колхоз. Я умею читать с пяти лет, и поэтому быстрые жесты Луши легко
складываются на моих глазах в понятные предложения. Судя по ответам, меня
она тоже хорошо понимает.
И вообще мне с Лушей необыкновенно хорошо. Я готов часами разговаривать
с ней о чем угодно, и мне нисколечко не надоедает. Да и у нее в городе,
кроме меня, больше нет друзей. Из деревни, правда, иногда кто-нибудь
приезжает. Но здесь, как она заверяет, я ее единственный дружок.
Вот и первое доказательство нашей большой дружбы. Я один в нашей семье,
кто знаком с содержимым ее деревенского сундучка. Я могу подолгу смотреть,
как она не спеша разбирает и укладывает свои вещи. Кульминацией этого
захватывающего зрелища является момент, когда она по моей просьбе
разворачивает платок, в котором хранятся ее драгоценности: два тоненьких
золотых колечка, сережки с голубыми камешками, блестящие бусы. Здесь же