"Шторм и штиль" - читать интересную книгу автора (Ткач Дмитро)

10

В шесть часов, едва пронзительная боцманская дудка вспугнула ясную, прозрачную утреннюю тишину, на корабле появился посыльный из штаба и передал Юрию Баглаю приказ прибыть в восемь тридцать на совещание к Курганову.

Это удивило и слегка встревожило Юрия: Курганов обычно собирал совещание во второй половине дня, так как считал, что утренние часы должны использоваться исключительно для боевой подготовки и в это время командирский глаз крайне необходим.

Вербенко был уже в кабинете Курганова. Он так взглянул на Баглая, будто хотел спросить: «Ну что, не забыл нашего разговора?» Собрались и другие работники штаба, отличавшиеся от плавсостава аккуратной, франтовато подогнанной одеждой, блестящими пуговицами на кителях, сияющими погонами и нашивками.

По-юношески стройный и подтянутый Курганов каждое слово произносил четко и категорично:

— Товарищи офицеры! Сегодня в девятнадцать ноль-ноль все корабли выйдут в море. Задание получите сейчас в штабе. На конвертах будет написано, когда следует их распечатать. О готовности выйти в море доложить мне лично в семнадцать ноль-ноль. Боевая готовность — номер два. После семнадцати — номер один…

На корабль Юрий вернулся очень обеспокоенный. «Вот оно, мое первое испытание, первое самостоятельное командование в открытом море! Все проверить. Правда, каких-либо неприятных неожиданностей быть не должно. Только что из ремонта. Выходили в море, чтобы проверить механизмы… Но это же первое самостоятельное плавание! Тревожно…»

Боцман Небаба встретил его возле трапа. Он ничего не спросил, а глаза его говорили: «Понимаю, поход в море. Но вы не беспокойтесь, товарищ командир корабля, команда не подведет».

И заговорил о другом:

— Матрос Соляник наказание отбыл. Разрешите послать за ним конвойного.

— Посылайте. И немедленно. Сегодня в девятнадцать ноль-ноль выходим в море. Еще раз проверьте запасы воды, продуктов.

— Bce согласно положению, товарищ лейтенант.

— Хорошо. — Баглай спустился в свою каюту, чтобы переодеться, и, когда вышел на палубу, увидел конвойного.

Тот же маленький матросик радист Куценький с автоматом на груди в это время сходил на берег.

Вахтенный у трапа шутливо бросил ему вслед:

— Смотри, чтобы не убежал!

— Куда ему бежать? — обернулся Куценький. — После гауптвахтовских харчей ему так живот подвело, что борзым щенком к корабельному бачку побежит.

И оба засмеялись.

Юрий улыбнулся: «Языкатые, черти! А может, не нужно было, чтобы Куценький с автоматом… Нет, пусть… Если уж наказан, то пусть будет все как положено — и гауптвахта, и позор…» А на душе скребли кошки: «Есть правда в словах Вербенко, что-то не так я сделал…»

Он спустился в машинное отделение.

Доложив командиру корабля о том, что у него все в порядке, старшина Николай Лубенец спросил совсем не официально:

— В море идем, товарищ лейтенант?

— Что, в море хочется?

— Много ли толку на приколе стоять? Тоска зеленая…

Гидроакустики делали свое — колдовали над сложными приборами. Комендоры,[2] минеры, электрики, сигнальщики — к кому бы он не подходил — встречали его в полной боевой готовности, все подтянутые, веселые. Никогда еще Юрий не видел такой выправки у матросов. Словно праздник пришел на корабль.

Настроение у него стало совсем радужным, когда вестовой принес в каюту наглаженные брюки, китель с надраенными до блеска пуговицами и начищенные ботинки.

— А это зачем? — удивился Юрий. — Ведь в море идем!

Но вестовой только улыбнулся ему, как близкому другу:

— В том-то и дело, что в море. Нужно, чтобы все было чистое, как само море.

В семнадцать часов командиры всех кораблей докладывали Курганову. Юрий надеялся, что командир части поговорит с ним отдельно, но этого не случилось. Как и ко всем, Курганов обратился к нему с кратким вопросом:

— Вы готовы?

— Так точно, капитан второго ранга. Корабль готов выйти в море.

После того как был отдан приказ разойтись по кораблям, на пирсе к Баглаю подошел командир одного из кораблей, Лавров, и, взяв его за блестящую пуговицу кителя, улыбнулся:

— Новенький китель снимай, в походе тебе в нем жарко будет.

Этот старший лейтенант понравился Баглаю. Чем? Может быть, тем, что так дружелюбно взглянул на него. Поэтому искренне признался:

— У меня старого кителя еще нет, вот схожу в море, станет старым… Как-то тревожно в первый раз. Вот конверт: «Распечатать в 23.00». А что в нем?

— Курганов — неспокойная душа, — уклонился от ответа Лавров. — Ну, ни пуха тебе, ни пера!

И быстро зашагал прочь.

Юрий направился к своему кораблю. Он хорошо знал: с той минуты, когда командир ступит на палубу, связь с берегом будет прервана, ему уже никто ничего не подскажет и не посоветует. Вот в этом запечатанном желтом конверте указано, что ему делать в двадцать три ноль-ноль. Через час он должен отшвартоваться и идти в сорок третий квадрат. Палуба под ногами мелко дрожала. Из внутренности корабля доносился едва уловимый ровный гул — машинисты прогревали машины. Проходя мимо ходового мостика, Баглай остановился возле свежего номера корабельной газеты. «Лубенец времени зря не терял, — тепло подумал он о комсорге, — везде успевает…»

В каюте он еще раз просмотрел навигационную карту. Требовалось рассчитать не только расстояние и скорость хода корабля, но и сделать поправки на ветер и на волну. Карта, разделенная на квадраты, пестрела линиями, цифрами и различными значками. Выходило, что корабль будет в сорок третьем квадрате в двадцать два часа пятнадцать минут. Если погода не помешает, придется лечь в дрейф и ждать до двадцати трех часов, чтобы распечатать конверт с дальнейшими указаниями. Если же погода испортится, корабль тихим ходом будет курсировать вперед и назад…