"Виль Липатов. Повесть без начала, сюжета и конца..." - читать интересную книгу автора

Григорьевич Булгаков, ныне пенсионер. Автором-анонимом Сергей Вадимович
назвал бывшего механика потому, что Булгаков пристально и неусыпно следил за
каждым шагом Сергея Вадимовича и уже письмом в райком партии сообщил о том,
что его преемник прелюбодействует с учительницей Савицкой, использует
служебный "газик" в личных целях, увольняет неугодных ему людей, а главное -
руководит вверенной ему службой авантюристическими методами.
- Данный пенсионер еще попьет моей кровушки,- насмешливо наблюдая за
Булгаковым, заботливо сказал Сергей Вадимович.- Обрати внимание на палку и
походку... А?!
Нина Александровна охотно улыбнулась, так как у бывшего механика
действительно походка была смешная. Он выступал важным гусиным шагом, голова
была задрана, широкие плечи напряжены, а вот палкой он взмахивал неумело, не
успев еще привыкнуть к пенсионерской забаве, и Нина Александровна подумала,
что Булгаков не так уж и смешон, как сейчас кажется ей и Сергею Вадимовичу.
Однако небо было по-весеннему голубым, ветер дул еще с юга и все в мире
казалось легким, милым, веселым, и Нина Александровна пребывала в отличном
настроении - ей нравился сосновый запах, доставляло удовольствие мысленно
размещать мебель: вот здесь хорошо бы поставить угловую кушетку, вот сюда
надо цветной высокий торшер, а вот здесь необходим небольшой скромный ковер;
ванна, естественно, нуждается в кафельной облицовке, пол в прихожей надо
застлать линолеумом, а возле входных дверей повесить металлический фонарь
этакого средневекового обличья. В доме должно быть просторно, даже чуть-чуть
голо, по-современному, но это и должно было создавать интерьер легкий и
веселый. Одним словом, Нине Александровне было хорошо, и это чувство она
носила в себе еще дня три после того, как побывала с мужем в строящемся
доме.
Нина Александровна окончательно повеселела в субботу часов в пять
вечера, когда наконец-то собрался и пошел первый снег, неожиданный и от
этого еще более радостный. Еще за час до снегопада казалось, что ничего не
случится - так и будет посвистывать в голых ветках акаций черный ветер, тучи
будут бесконечно наслаиваться друг на друга, прозрачные до легкомыслия, в
разрыве между ними будет голубеть высокое летнее небо, а обский плес
останется навечно темным и тяжелым. И все-таки началось долгожданное! Над
крышами домов Таежного вдруг загудело, зажужжало, засвистело, потом в
небесах что-то тяжко простонало, а после этого на несколько минут все окрест
притихло; тишина казалась торжественной, церковной, хрупкой, как молодой
лед, и когда она кончилась, небо, сплошь обложенное тучами, начало белеть и
прореживаться, и это продолжалось до тех пор, пока тучи не сделались
однородной массой, светлой и как бы сияющей - это медленно полетели к земле
пушистые снежинки.
Закутав голову оренбургским платком, Нина Александровна вышла на
крыльцо, прислонившись спиной к перилам, стала глядеть, как падает первый
снег и как под ним стоит ее сын Борька в накинутом на плечи пальто. Его
следовало прогнать с улицы, но Нине Александровне не хотелось нарушать
торжественную тишину снегопада, не хотелось даже двигаться, и она стояла до
тех пор, пока к ней постепенно не пришло ощущение, которое она страстно
любила,- показалось, что она поднимается в небеса, а падающий снег остается
на месте. Она взлетала к тучам по наклонной линии, крыльцо поднималось
вместе с ней, и было такое ощущение, что и сама Нина Александровна длинная,
протяжная, теплая... Минут через пятнадцать - двадцать все вокруг побелело,