"Виль Липатов. Шестеро" - читать интересную книгу автора

путаются, в теплом тумане голова, в глазах - синие, зеленые круги. Они
наматываются друг на друга, сцепляются, как у фокусника в цирке; иногда
отчетливое, почти ясное изображение действительности. Потом сон...
Блестящая, промытая снегом гусеница со звоном рвется, быстро разматывается с
катков и все тянется и тянется вдаль; бесконечна эта гусеница, как время
манит к себе, зовет она Гулина. И он с бьющимся сердцем идет по ней
навстречу улыбающимся людям в светлой одежде. "Вот он!" - кричат люди и
бросаются к Гулину, и их так много, что не видно конца шествию. "Это он,
он!" - кричат люди, раскрыв от безумной радости рты. Но странно: они никак
не могут забраться на гусеницу, по которой легко и свободно идет Гулин. И он
смеется: гусеница лежит на самой земле, как не поймут этого люди! Потом все
исчезает, и он видит глаза точно такие, как у хозяйки дома. Эти глаза
принадлежат ему. "Почему одни глаза?" - думает он и летит прямо в
расширенные зрачки, стараясь ухватиться руками за воздух, который густ и
тяжел, как вода...
Гулин просыпается и сразу же забывает сон, только в груди что-то
тревожно вздрагивает. Ему холодно, он кутается в тулуп, но слышит голос
Свирина, далекий, тихий:
- Подходим к Улу-Гаю.
Последние слова Гулин еле слышит, он снова начинает засыпать, и Свирин
трясет его за плечо: вставай, вставай! Окончательно проснувшись, Гулин видит
лицо Свирина, склонившееся над ним. Усталое, посеревшее лицо.
- Вставай, Гулин, Улу-Гай...

8

Улу-Гай - небольшая речушка, приток Чулыма, но когда тракторы подошли к
ней, Свирин не узнал Улу-Гая.
Насколько хватает глаз тянется пористый, набухший влагой лед - наледь -
месиво из снега и воды, зыбкое и хрупкое. В нарымских речушках, где теплые
ключи бьют вверх фонтанами, это не редкость: долгие дни мертво и недвижно
лежит снег на реке, таким толстым слоем покроет ее, что и не верится, была
ли река? Но вот на поверхности вдруг появится серое губчатое пятно, ширится,
расплывается; потом из него забьет маленький бурунчик воды - чистой,
прозрачной, и пойдет вода по реке во все стороны. Ночью грянет мороз, скует
воду, и наутро хоть каток па реке устраивай. Но фонтанчик не сдается: чуть
оттепель, опять ударит вверх и гонит воду по льдистой поверхности. Слой за
слоем наращивается лед, захватывает метр за метром, река ширится, растет. И
дивишься порой: не речушка была - ручеек маленький, а теперь метров на
двести в ширину лежит лед, покрытый тонкой пеленой вчерашнего снега.
- Свежая наледь! - сказал Свирин, оглядев реку. - Вечером прошла.
Подошли братья Захаренко, посмотрели на Улу-Гай сонными глазами.
Старший, широко зевнув, предложил:
- Закусить надо. В обед будет сутки, как не ели.
И только сейчас трактористы почувствовали, что проголодались. Сашка
Замятин проглотил загустевшую слюну. Вчера в гостях Сашка ел мало, стеснялся
загребать с тарелки большие жирные куски и уже вечером хотел есть, но
Калимбеков словно забыл о еде, камнем сидел за управлением. Потом пошли
через Кедровку, и о еде забылось. У Сашки заныло под ложечкой при
воспоминании о тугой котомке, в которую мать понатолкала сала, пряников,