"Виль Липатов. Пятаки гербами вверх" - читать интересную книгу автора

прохладному лепестку. Сок сладок, как глубинная колодезная вода. В городе
еще тихо, и он слышит тайное дремучее шелестенье деревьев да птичьи
голоса... Тихая, привычная и глубокая охватывает его радость. Это не восторг
молодости, не ликование зрелости, а та самая радость, которая дается
человеку, прожившему такую жизнь, в которой труда и счастья было больше, чем
бесцельности и неудач. Эта та самая высокая радость, которую дает человеку
чистая совесть.
С легкой улыбкой, с блестящими глазами Георгий Семенович оборачивается
к своему дому. Просторный, сложенный из добротного кирпича, с широкими
окнами, дом облит розовыми лучами восходящего солнца. В доме ни звука (даже
жена Анна Васильевна еще спит), но дом не кажется мертвым. Он как бы дышит
сладким утренним сном ребят, безмятежностью их покоя, отдыхом жены после
трудных дневных забот. "Славно!" - думает Георгий Семенович.
Большому просторному дому всего несколько месяцев. Он еще младенец -
этот большой дом, облитый лучами розового солнца, но яблони прилегают к нему
уже по-родственному тесно и ласково. И как им не прислоняться, когда новый
дом много больше старого и он сам как бы приблизился к яблоням, когда занял
место старого дома. И стоит теперь в тесноте белизны и ядреного яблочного
духа. "Славно! - опять думает Георгий Семенович. - Славно! Славно!"
А ведь не так давно Георгий Семенович вот так же стоял в саду и
печально смотрел на голые ветви яблонь. Пуржился под ветром вчерашний снег,
деревья тихонько скрипели, окна старого дома смотрели хмуро, исподлобья. Он
был маленьким, старый дом, и таким дряхлым, что по ночам разговаривал
хриплым усталым голосом - скрипели доски, вздыхала кровля, жаловались балки.
И было на что жаловаться - Георгий Семенович купил дом уже старым. За два
века почти домишко совсем скособочился и стал меньше, чем был. Не от того,
конечно, что одряхлел, а от того, что пятерых детей родила с тех пор его
хозяйка.
Да, дом был дряхлым, и в то зимнее утро Георгий Семенович с печалью
думал о том, что наверное, придется расставаться с ним. И с садом тоже
придется прощаться. Ветерану завода, многосемейному человеку, ему дадут
квартиру в многоэтажном доме. Это, конечно, не плохо - будет газ и паровое
отопление, но сад. Как быть с садом?.. Ему уже поздно вступать в кооператив,
сызнова садить деревья, лелеять и ждать плодов. В холоде, среди молчащего
снега и свистящего ветра смотрел он на черные голые ветви, и сердце
сжималось. Он знал каждую яблоньку в лицо, ведал о ее привычках и болезнях.
Город и родной завод вставали из руин, и он выращивал сад. С опухшими
от усталости руками приходил из цеха затемно, но шел к деревьям. И теперь
все бросать! Отхолодится зима, сникнут ветры, и распустятся по весне белые
яблони, но он уже не выйдет к ним на зорьке, не поздоровается мысленно:
"Привет, ребята!" Как-нибудь, наверное, будет устроено так при коммунизме,
чтобы человек на рассвете мог выходить из своей квартиры прямо в сад. Будет,
наверное, так устроено, а вот теперь...
Обычным - веселым, бодрым, энергичным - приходил Георгий Семенович в те
дни в цех, но, верно, было что-то такое в его лице, что приковывало
внимание. Рабочие - то один, то другой - подходили к нему, постояв,
спрашивали о здоровье, о делах.
- Порядок"! - отвечал он. - Все здоровы!
Георгий Семенович не замечал того за собой, что замечали товарищи, и
удивлялся их вниманию. И уж совсем не догадывался он о том, что происходит в