"Виль Липатов. Капитан 'Смелого'" - читать интересную книгу автора

Каждую весну "Смелый" молодеет: желтый, красный и голубой, сидит он в
обской воде торжествующим именинником, переговаривается с берегами уверенным
сипловатым баском. Обь рада имениннику - ласково раскрывает мягкие ладони, а
он добродушно ворчит на нее машинами, тревожит упругостью кедровых плиц.
После зимней спячки он выглядит здоровым и бодрым.
День именин объявляет Обь.
В последних числах апреля в Моряковском затоне начинает потрескивать
лед, ноздреватый, как сыр. Спервоначала он потрескивает мягко, осторожно,
точно спелый арбуз. Грязные сороки тревожно косятся на лед, стрекочут, ветер
ерошит их перья, оголяя высохшее за зиму хилое тело. Неяркие ночью
проступают звезды и тоже боязливо, настороженно прислушиваются к неумолчному
пощелкиванию. Подо льдом туго ходят окуни, жадными ртами тычутся в трещины -
хватают воздух. Река чешется волнами о лед. Холодно, неуютно становится под
прислушивающимся небом, тучи спускаются низко, плывут торопливо и тоже -
ноздреваты и серы.
В Моряковском затоне бессоние. Берег весь в желтоватых огнях, в
неясном, тревожном шевеленье темных фигур. Словно приставшие в затон киты,
горбатятся лихтеры, пузатые баржи, паузки; на них тоже - шевеленье фигур,
бессонная дрема вахтенных, неясный говорок. Вспыхивают светлячками
самокрутки, просвечивают сквозь ладони зажженные спички. На горе мигает
прожектор - готовится облить молочным светом тронувшуюся на север реку.
Текут медленные минуты, часы. Наконец раздается тяжелый и мокрый удар.
- У-а-ап! - разносится по затону.
Эхо перекатывается в заиндевевших тальниках, бежит по гривам, по заобью
и, зацепившись за сучья краснотала, медленно глохнет. Немая стоит тишина.
Огоньки самокруток полукругом летят с барж на подавшийся лед. А лед шуршит в
темноте так, точно мнут в руках пергаментную бумагу.
Вяжет петли по глянцевитому снежному насту ошалевший заяц, живым
клубком бросается под черноталину. Дрожа от страха, вылизывает он из ноющих
лап острые и холодные льдинки. В кедраче ныряет змейкой под взопревший
иглопад белка, выронив из защечин теплые орешки. На секунду из войлочных туч
выглядывает месяц и косоротится - довольный, похохатывающий.
- Ш-ш-ш-ш-у! - говорит земля небу. - Слу-ш-ш-ш-а-й!
- Слыш-ш-ш-у! - откликается порыв ветра.
"Смелый" вздрагивает, покачивается с борта на борт, взахлест
поцеловавшись с волной, скрипит переборками, металлом. В носовых
иллюминаторах вспыхивают розовые огоньки. Освобожденный "Смелый" облегченно
вздыхает. Темные фигуры движутся по палубе, простуженно сипят, качаются
вместе с пароходом.
Именины приближаются.

Ранним утром приходят хозяева именинника.
В предрассветной дымке, в расхляби тумана, поднимается на палубу
маленький человек с темными и немного грустными глазами. Широко и цепко
расставляя ноги в валенках, идет он по пароходу, зябко кутается в меховое
пальто. Человек несколько минут неподвижно стоит на палубе, потом садится на
скамейку и застывает - нахохленный, замерзший.
Идет время. Из-за кедрача нахально прет солнце, бьет в глаза человеку.
Он отворачивается и вздыхает.
Этот человек - ровесник "Смелого" и его капитан, Борис Зиновеевич