"Виль Владимирович Липатов. Стрежень " - читать интересную книгу автора

тебе переживаю - по мне ты хоть залейся! Я за бригаду болею.
- Знаю. - Ульян вздыхает. Он согласен, что не стоит переживать за
него. - Конечно, не за меня!
- Еще не хватало! - усмехается Наталья. - На черта мне сдался такой
алкоголик! Холера, пьянчужка! - Она еще раз машет пальцем перед носом
Ульяна. - Запомни, это последняя! И не из-за тебя, из-за бригады.
И, отвернувшись, сует ему в руку чекушку водки.
- Залей зенки, пьяница! У, ненавижу!
Разгневанная, она убегает от Ульяна, а он глядит на водку. Зрачки его
расширяются, в них загорается огонек, губы шевелятся, словно он уже пьет, а
ноздри большого носа раздуваются. Как-то странно - хрипло, задушевно -
засопев, придерживая одной рукой кол, Ульян вынимает картонную пробку...
Через несколько минут, повеселевший, выпрямившийся, он легко идет по
песку, резво переставляя ноги в разбитых, грязных сапогах. Наталья
Колотовкина настороженно следит за ним.
По вековой традиции обских рыбаков, первого пойманного осетра валят в
общий котел.
Котел на Карташевском стрежевом песке объемист, он установлен на
самодельной печурке, под которой жарко пылает костер. Осетра полагается
варить с перцем и лавровым листом, целеньким, а коли он икряной, то икру
готовить отдельно, в специальной посудине.
Ровно в час дня тетка Анисья бьет деревянной колотушкой в донышко
алюминиевой миски, кричит на весь берег:
- Снедать пожалуйте! Снедать!
Закончившие очередное притонение рыбаки веселеют от этого зычного зова.
Семен Кружилин выключает выборочную машину, Стрельников машет рукой. Живо
сбросив зюйдвестки и брезентовые куртки, рыбаки склоняются над Обью, чтобы
умыться. После этого идут под навес, где установлен обеденный стол с
длинными деревянными лавками. И стол и лавки тетка Анисья за полчаса до
обеда окатила горячей водой, потом выскоблила острым Широким ножом. От этого
они ярко блестят.
Николай Михайлович Стрельников садится первым на свое почетное,
бригадирское место, по сторонам - рыбаки, разместившись по возрасту и
авторитету. Дядя Истагней, например, устраивается рядом с бригадиром, Степка
Верхоланцев - много дальше, а Ульян Тихий - на кончике стола. Сидят тихо:
обед на промысле такое же важное и ответственное дело, как и выборка невода.
Во время обеда тоже не полагается болтать лишнее. Перед рыбаками большие
алюминиевые миски, а в руках деревянные ложки, - расписанные хохломскими
завитушками.
Бригадир за столом не командует, не важничает. Он изображает собой
доброго отца большой дружной семьи.
- Ну, Анисья, на стол мечи, что есть в печи! - милостиво говорит он и
довольно улыбается. Николай Михайлович любит всякие присказки. После обеда
он обязательно скажет: "После сытного обеда, по закону Архимеда..."; если
кто-нибудь чихнет, непременно вставит: "Спичку в нос!"; коли кто курит
дорогую папиросу, выскажется так: "Метр курим, два - бросаем!"
Тетка Анисья, раскрасневшаяся и отчаянно деловитая, наваливает в миски
нежные сиреневые куски осетрины, отдельно ставит вареную картошку - сначала
бригадиру, потом дяде Истигнею, потом прочим. Николай Михайлович внимательно
следит за нею, наблюдает, чтобы все было чин чином. Иногда он одобрительно