"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

кто они есть, как живут. Он хотел, чтобы от нее пахло настоящей крестьянской
жизнью - "салом, дымом и картофельным паром...".
Когда художник заходит в хижины и беседует с бедняками "у камелька", он
думает: "Откуда у них берутся силы?" Наверное, именно тогда к нему приходит
мысль о неизбежности грядущей революции.
"Искусство в полном смысле слова делается для тебя, народ". Разве не
слышна в этой фразе чеканная стилистика времен революции 1789 года и
Парижской коммуны? Разве не был прав добрый гражданин буржуа, почуявший в
Ван Гоге бунтаря?
"Мы находимся в последней четверти столетия, которая снова кончится
огромной революцией..." Предрекал революцию, ибо восхищался революциями
прошлых лет и ощущал "нездоровые испарения" общества.
Заявлял, что он революционер и бунтовщик. Мог горячо спорить прямо на
улице о социализме и баррикадах. Их он защищал. Его лучшие друзья исповедуют
те же взгляды. Один из них - письмоносец Рулен. Он запечатлен на портрете,
бесхитростный, простодушный, откровенный. Когда Рулен поет "Марсельезу", Ван
Гог вспоминает революцию 1789 года. Близок художнику и бывший коммунар,
бескорыстный торговец красками папаша Танги. Имя провидца Танги сейчас
неразрывно связано с именами больших художников, революционеров искусства.
Тогда же работы этих художников, непризнанных и нищих, находили у него приют
и задиристо глядели на прохожих с витрины его лавочки... Ван Гог изобразил
папашу Танги на фоне японских гравюр: весенним облаком плывет дерево,
улыбается изящная гейша, величественно высится гора Фудзияма. Скромнейший
папаша Танги выглядит сказочником и кудесником перед свершением чуда. Добрым
привратником страны Искусства...
Когда проповедник Ван Гог превратился в художника, он почувствовал в
себе "бурлящую силу". Но, с другой стороны, увеличилась опасность быть
расшибленным о скалы. Лишь в двадцать семь лет он утверждается в своем
призвании. Хотя достаточно прочесть его письма, чтобы понять: человек
одержим живописью. Стволы деревьев напоминают ему Дюрера, небо - Рейсдаля,
море - Добиньи, девушка - Перуджино... Работает самозабвенно и исступленно.
Следует совету Милле - "В искусстве надо не жалеть своей шкуры" - почти
буквально. Находит прекрасными слова Доре - "У меня терпение вола" - и готов
десять лет писать только этюды, чтобы затем одним взмахом кисти сотворить
совершенство. Он начал в двадцать семь, а через десять лет уже писал картину
за день, случалось, за час.
Неустанная работа подарила его рисунку ясность, одухотворенность линии,
абсолютную неуловимость. Рисунок подобен ртути - переливается, рассыпается,
соединяется; линии перетекают в другие, разбегаются штрихами и пятнами,
чтобы возникнуть гармоничным, точным изображением пейзажа или фигуры.
Рисунок сочетает поэтику и дотошную правдивость изображения. Любовь к детали
обосновывает фантазию настроения.
"Что такое рисование?.. Это - умение пробиваться через невидимую
железную стену, которая как бы стоит между тем, что чувствуешь, и тем, что
можешь".
Он истязал себя рисунком, пока железная стена не растаяла, пока
чувство, ощущение, наблюдение не стали оформляться в рисунок моментально,
сразу же, а грани между рисунком и живописью стерлись. Ван Гог стал делать
рисунок красками: "Рисунок есть живопись, живопись - рисунок".
В живописи он любил все. Краски и кисти, модель и пейзаж. Мог сочинить