"Виктор Сергеевич Липатов. Краски времени (сборник очерков о художниках) " - читать интересную книгу автора

Джорджоне очень любил жизнь - настолько, чтобы не довольствоваться
малым, а наслаждаться бытием, порою и неосторожно. Он устремляется к
любимой, заведомо зная о свирепствующей чуме, и чума не щадит его: он
погибает тридцатитрехлетним. В своих картинах-притчах Джорджоне рассказывает
о рае земном, но с какой задумчивой печалью взирают на этот рай благородные
герои его портретов. Мечтательная влюбленность, как дымка, окутывает
тревожное размышление о мире и о себе. В картинах художника словно отблески
прощального пира.
Художника прозвали Большой Джорджо. За доброту и одарение друзей
душевным теплом и яркостью дарований. Он был большим, приветливо объемлющим
многое - живопись, музыку, товарищей, словесные поединки, любовь... Его
невозможно представить метром, указующим и наставляющим, но легко -
воодушевленным, взволнованным судьбами родины и близких. Джорджоне славили
как щедрого душой человека и как превосходного живописца, за короткое время
шагнувшего от росписи свадебного сундука до "Мадонны Кастель-франко".
Постоянно испытывая "недоверие к самому себе", как признавался
Джорджоне, он был абсолютно уверен в силе своего таланта. Высокое чувство
собственного достоинства подвигало на спор с Синьорией, когда та попыталась
уменьшить плату за роспись Немецкого подворья. Помог старый учитель,
справедливый Джованни Беллини, один из арбитров, - присудил еще двадцать
дукатов. Хотя что такое сто пятьдесят дукатов? - чуть меньше давали за
лошадь, победившую в скачках...
Джорджоне спорил со скульпторами: может ли живописец, подобно им,
показать фигуру объемно? И доказал, что может, показав на картине отражение
фигуры мужчины в водной глади, вороненом панцире и зеркале. В своих
портретах он изображал людей, пришедшихся ему по нраву, благородных,
преданных избранному идеалу, исполненных глубокой задумчивости, словно
созерцающих мир с далекого островка сосредоточения и самоуглубления. Клятва
верности избранному пути, своему делу и назначению звучит в "Мужском
портрете" - предполагаемом портрете поэта Антонио Броккардо.
"О, высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть
тем, чем пожелает, и быть тем, кем захочет!" Философ Возрождения Джованни
делла Ми-рандола возглашал лозунг, которому охотно следовали и Джорджоне, и
его друзья по литературному кружку, гуманисты. Этот лозунг - далекий идеал,
ибо очевидно было интеллигентам того времени: события неумолимо и жестоко
идут своим чередом. И потому есть в портретах Джорджоне мужество
противостояния, мотив даже некой жертвенности. Он изображает человека,
который будет утверждать гуманизм даже тогда, когда жизнь возведет перед ним
неодолимую преграду.
Предполагается, что на одном из портретов изображен Лудовико Ариосто.
Он изящен и благороден. Аскетическое лицо освещено невидяще-озирающимся
взором грустных глаз. Он полуобернулся, и есть в этом движении нечто от
прощания. Любопытно сопоставить этот портрет с автопортретом Джорджоне:
красивое, полноватое лицо художника так же мечтательно, но более скорбно,
более небрежно, менее собранно. Роднит их ощутимое во взгляде и чертах лица
выражение. Только у Ариосто это понимание неизбежности происходящего, печаль
его бесконечна, но светла, а у Джорджоне - мучающее понимание несовершенства
окружающей жизни и желание вопреки всему остаться хозяином хотя бы своего
внутреннего мира.