"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автора

нанести удар, и Устин Шемяка тоже прищурился, тоже глядел в то место, куда
должно было упасть острое лезвие, а когда удар рассчитанно, точно упал на
нужное место, Устин коротко передохнул.
- Славный топоришко! - сказал он. - Это который Пашкин, что ли?
Сопрыкин не ответил - выцеливал новое место. И пила с рубанком тоже
подали голоса. Пахло сосновой смолой, молодой стружкой, сырыми опилками.


4

Опять короткий и толстый ноготь Ванечки Юдина отмеривал миллиметры на
граненом стакане, опять отупело лежал на земле Семен Баландин, опять Устин
Шемяка ревниво следил за виртуозными пальцами Ванечки, опять Баландин
выпил на пятьдесят граммов водки больше, чем другие, и опять он давился
водкой, снова бегал в кусты не в силах сдержать рвоту - все было обычным.
Когда вторая бутылка была выпита, четверо приятелей, повернувшись
лицами к реке, легли на животы, и это тоже было обычным - они всегда после
второй бутылки отдыхали, повертывались лицами к реке и ложились на животы.
Внизу, под яром, мелодично поплескивала Обь, подтачивая высокий
глинистый берег. Четверо приятелей лежали на такой возвышенной точке
земли, с которой мир открывался воздушно, широко; только на высоком берегу
громадной реки у человека возникает ощущение крылатости, безграничности
мира, возникает тяга к полету. С высокого яра реки хочется взмыть плавной
дугой, медленно и сладостно взмахивая крыльями; пусть остаются слева и
справа зеленые верети, пусть проплывают под грудью голубые озера,
частоколы сосняков и кедрачей, пусть впитывается в глаза речная
сиреневость...
Притихнув, не двигаясь, лежали на теплой земле четверо, глядели на
обское левобережье, щурили глаза на солнце, дышали, думали... Смутно
улыбался собственным мыслям Семен Баландин, пощипывая грязными пальцами
верхнюю губу, не спуская глаз с противоположного берега Оби, где остро
желтела полоска ослепительного, как лезвие ножа, песка; притих Устин
Шемяка, мечтательно напевал сквозь зубы Витька Малых, а Ванечка Юдин все
вздыхал и вздыхал.
- На рыбаловку бы съездить... - не выдержав, сказал он. - Сетчишки у
меня есть, обласишка на дворе лежит...
На реке появился пассажирский пароход "Козьма Минин" - большой,
сияющий, сверху донизу облитый веселой музыкой; ходили по верхней палубе
нарядные пассажиры, сверкали красным цветом спасательные круги,
наклоненную трубу венчал лихой дымок, а по верхнему мостику расхаживал
белоснежный, с позолотой капитан. Репродукторы на палубе "Козьмы Минина" -
вот совпадение-то, вот чудо-чудное! - пели голосом Людмилы Зыкиной
Витькину песню про моряка: "...Каждой руку жмет он и глядит в глаза, а
одна смеется: "Целовать нельзя..."
- Поплы-ыыы-л! - протянул Витька. - Поплы-ы-ы-л!
Когда пароход исчез за сияющей излучиной Оби и снова стало тихо и
грустно, когда музыка затихла, а взбаламученная носом парохода волна,
добравшись до берега, с шелестом накатилась на песок, Ванечка Юдин
решительно сказал:
- Значится, еду я на рыбаловку! Вот первого августа завязываю,