"Виль Липатов. Серая мышь" - читать интересную книгу автора

Елизавета, работающая преподавательницей немецкого языка; потом
располагался Андрюшка; стол венчала теща Данилы Петровича старуха
Рыбалова. Все Колотовкины смотрели на гостя вежливо, но молчали, и
привыкший к этому Витька тоже молчал, безмятежно улыбался.
- Надо бы посадить Витюху-то за стол, - после двух-трех минут
молчания сказал Данила Петрович, внимательно оглядывая собственную ложку.
- Я так смекаю, что его надо бы промеж Андрейкой и тешшой пристроить. А
как он пристроится, то ему надо бы ухи-то налить... - хозяин дома медленно
повернулся к Витьке, померцав ресницами, продолжил: - Ты бы присел, Витюк,
за стол-то! Анка-то, баба-то твоя, рыбы-то не варит... У ей рыбы-то нету!
У твоей Анки-то! Во-первых сказать, сам ты не рыбалишь, во-вторых сказать,
никто вам рыбу-то не продаст, как народ еще опасатся, что рыбинспектору
соопчите. В-третьих сказать, рыбу-то, ее ведь надо уметь сготовить... Ты,
мать, приглашай Витюху-то к столу! Ты, Андрейка, тожеть свое слово скажи!
Неторопливо проговорив все это, Данила Петрович склонился над миской,
зачерпнув ложкой уху, понес ее к громадным зубам. А его жена Мария
Стратоновна напевно произнесла:
- Ой, да ты откушай с нами, Витюшк! Лизавета, ты чего сидишь? Кто
будет табурет гостю подавать?
- Садись, Витька! - сказал Андрюшка, отдуваясь от жары. - Уха-то
стерляжья!
Витька улыбнулся.
- Я напитый да наетый! - по-местному сказал он. - Кроме того, у вас
своя беседа, свой разговор. Когда еще будет новое воскресенье, чтобы всем
собраться... Спасибо, Данил Петрович! - Витька поклонился и вежливо
добавил: - Мне бы вот только словечком перемолвиться с теткой Марией
Стратоновной...
Пока он произносил эти слова, семейство Колотовкиных продолжало
спокойно завтракать - почти одновременно опускались в тарелки ложки,
медленно поднимались, замирали возле губ, опрокидывались, опять
опускались; темп еды был медленный, но ровный, и еда поступала в
размеренно жующие рты с постоянностью неторопливого конвейера. Так длилось
минуты три, потом Данила Петрович, глядя в полупустую тарелку, сказал:
- Я смекаю, что Семен-то Васильевич-то скоро должон от водки сгореть.
У него уже организм пишшу не принимат, а без пишши человек от водки
горит... Это все одно, что фитиль без карасина... - Данила Петрович
зачерпнул уху, задумчиво остановил ложку возле самых губ. - Ежельше
карасин идет по фитилю, то он, фитиль, карасином горит. А ежельше фитиль
без карасина, он сам сгорат!.. А Марею отчего не позвать на полсловечка?
Небось не оголодат за это время... Марея, а Марея?
- Но?
- Ты перекинься с Витюхой-то полсловечком, ежельше он куда
торопится... Поди, не оголодашь?
- Да ничего, Петрович!
- Но так поговори с человеком-то!
Мария Стратоновна бережно положила ложку возле тарелки, подумав,
перенесла кусок пшеничного хлеба с правой стороны на левую, еще раз
подумав, напевно произнесла:
- Ванечку Юдина тожеть жалко... Во-первых сказать, баян наново
разбил, во-вторых добавить, ползарплаты пропиват, в-третьих сказать...